Ульяна Гринь - Чумовая попаданка в невесту

— Какой ты интересный! — промурчала, наклоняясь. — Ты же не хочешь мне сделать больно, правда?

— О-о-х, — только и смог сказать он в ответ, когда я осторожно направила его член в себя. Но Стоян хотя бы мог говорить, а я совершенно потеряла дар речи. Ослепла, оглохла… Вся превратилась в одно большое влагалище, в которое вторгался завоеватель. Медленно вторгался, мучительно медленно и жестоко приятно. Какой там пестик… Даже единственно знакомый мне пенис Матвея не мог сравниться с этим чудов… чудным членом! А его обладатель дышал тяжело и только постанывал, впившись в мои глаза очумелым взглядом.

— Янушка…

— Тш-ш-ш, молчи, дай побалдеть, — откликнулась я, закрывая глаза. Вниз, ещё немножко вниз, мышцы ног напряжены, ладони щекочет мех… А теперь вверх, и снова вниз. Я скольжу на твёрдом шесте, как стриптизёрша, неуклонно погружаясь всё ниже и погружая его всё глубже, едва удерживаясь, чтобы не вогнать его в себя на полную длину. Нет, нет, минет был слишком быстрым, а я хочу растянуть удовольствие, хочу прочувствовать каждую секунду действа, каждый миллиметр моей прелес-с-с-сти… Как долго я этого ждала!

— О-о-ох, люблю тебя, голубка моя…

— А я тебя как люблю, мой… сокол! — простонала от восторга и взвизгнула, когда Стоян, прижав меня к себе, рывком перевернул и уложил спиной на соболя: — Что ты делаешь?

— Люблю, — просто сказал он и двинул бёдрами. Меня словно пронзило разрядом чистейшего наслаждения, о котором я лишь догадывалась до этого момента. Вечность! Вот чего я хотела. Остаться навсегда в таком состоянии…

К сожалению, запас сил для своего первого раза Стоян израсходовал слишком быстро. А я не успела даже настроиться на секс, витая где-то на седьмом облаке, поэтому, когда мой любимый новоиспечённый супруг застонал особенно протяжно и замер, пульсируя в глубине моего тела, непроизвольно вскрикнула:

— Ещё! Ну?

Облако растворилось подо мной, и пришлось планировать. Чтобы не разбиться о твердь разочарования. Стоян с глуповатой улыбкой на лице практически рухнул рядом, едва успев высунуть член наружу, и твердь покачнулась, взметнув облачко надежды. Но нет, мужик погиб в расцвете сил. Его член, напротив, всё ещё жил, наперекор судьбе торча на двенадцать часов. Какая выносливость… Но как насчёт меня? Кто позаботится о моём оргазме, который пока улетел не очень далеко? Его можно догнать…

— Стоянчик… Ты живой? — позвала я мужа, обречённо поглаживая низ живота и не решаясь коснуться клитора.

Он промычал что-то неразборчивое и приподнявшись на локте, запечатлел нежный чмок на моих губах, потом снова откинулся на подушки. Нет, вот это вот уже безобразие!

— Может, ты мне поможешь? — я осторожно взяла его кисть и перенесла себе на лобок, нащупала указательным пальцем мужа «бутон райского наслаждения» и легонечко потёрла.

— Янушка, что ты делаешь? — изумился Стоян, вмиг просыпаясь от спячки.

— То же, что и с тобой, — мурлыкнула я, закрывая глаза. — Делаю хо-ро-шо… Не останавливайся! Да-а-а, вот так…

Я снова поднималась на облачке в небеса, и руки сами собой потянулись к грудям, сжали их, ускоряя вознесение, несильно ущипнули за соски. А губы снова накрыл тягучий поцелуй, уже по всем канонам, как я учила… Мой муж скользнул ртом по щеке к уху и шепнул:

— Любая, дай-ка я ещё раз… Коли можно.

— Нетерпеливый…

Заветное седьмое небо было уже совсем рядом, и я выключила свет и звук, чтобы стать маленькой пуговкой в складках лона, чтобы не пропустить момент и получить вою законную награду за воздержание. Затеребила соски и вдруг почувствовала, как губы Стояна сомкнулись на одном из них, куснули осторожно. Искра пронизала моё тело, словно я коснулась оголённых проводов, оно выгнулось, и я улетела надолго, краем уха успев услышать тревожный возглас Стояна…

Конечно же, насладиться прибоем мне не дали. Муж растормошил, растопырив глаза, повторяя:

— Янушка! Янушка! Что с тобою, милая?

— Чего ты паникуешь? — недовольно откликнулась я, приоткрыв один глаз. — Оргазм у меня. Ты доволен?

Стоян отшатнулся, отдёрнув руки:

— Это что за хворь такая?

Засмеявшись, я притянула его к себе, обняла. Он лёг рядом, хмурясь, а мне пришлось объяснять:

— Ну, кончила я… Как ты только что. Искра, шок, наслаждение… В общем, оргазм.

— Девы семя не спускают, — недоверчиво сообщил он. — Отчего ж ты… Думал, плохо тебе, помираешь!

— Вот ещё! Не дождёшься! — хмыкнула я, устраиваясь на его плече головой. Стоян убрал лезущие в глаза волосы и спросил осторожно:

— И что же, даже больно не было? Ить грят впервые завсегда больно…

Тяжкий вздох вырвался из моей груди. Без разговора не обойтись. А для разговора надо выпить ещё вина.

— Не было, Стоянчик, — откликнулась я, вставая. — Потому что… это был не первый раз.

Я не видела его лица, но слышала дыхание. Оно резко изменилось — стало прерывистым и злым. Понимаю, что это нонсенс, но да. Стоян дышал зло и… нехорошо. Разлив остатки вина по кубкам, я обернулась и взглянула ему в глаза, очень сильно постаравшись выглядеть уверенно и спокойно, хотя внутри всё сжалось. Он ревновал. И ещё — мне показалось, что раскаивался. Любовь зла, милый. Ты меня выбрал, тебе со мной жить. И с тем фактом, что я в первую брачную ночь оказалась не девственницей. Впрочем, ты меня ни о чём и не спрашивал.

Протянув ему кубок, я отпила вина и услышала:

— Евдокия, ты ведь лгала мне!

— Я не Евдокия.

Святые ёжики, как ему объяснить? Прошка с Федотом до сих пор думают в глубине души, что их боярышня — двинутая на голову, но Стоян вроде как поинтеллигентнее будет, поучёнее. Поймёт ли? Поверит ли?

— А кто же?

— Яна. Я не знаю, как тебе сказать… Я не отсюда.

Села на постель, поджав ногу, и заметила, как он смотрит на мой живот, на лоно. Чуть ли не с тоской смотрит. Жалеет, что связался? Или решает, что со мной делать?

— Знаю я, из Борков.

— И не из Борков.

— Откуда же?

А вот и грозная нотка появилась. Князь, чо уж… Командовать будет теперь. Так мной не покомандуешь особо, а вот приказать может своим дружинникам — и пипец зайчику. Надо как-то помягче и подоступнее…

— Понимаешь, Стоянчик, я издалека.

Глоток вина.

— Там, в моём мире, всё по-другому. Там… ну представь, что это как здесь, но много-много лет спустя.

— Как это? В каком мире-то? Яна!

В глазах появилась растерянность. И надежда. Что я объясню или что скажу, что пошутила? Я постараюсь, миленький… Постараюсь.

Вино закончилось, а у меня в горле пересохло. Я никогда столько не говорила. Рассказала про дома высотой в несколько теремов, про железные повозки без лошадей, про заводы, поезда и пароходы. И всё это время меня не оставляло впечатление, что я придумываю какую-то странную историю, которая происходила не со мной, и вообще неизвестно, происходила ли. Может, я — настоящая Богданушка, может, просто в бане при гадании упала в обморок, ударилась головой и теперь отчего-то выдумала себе новую личность?