Ирина Тигиева - Возвращайся, сделав круг 2 [СИ]

— Разве уже показался первый солнечный луч? Или я пропустила рассвет?

— Хочешь дождаться его здесь?

— Ты действительно оставался поблизости… — я ласково провела ладонями по тотчас сомкнувшимся вокруг тела рукам. — Не доверил Соре мою безопасность?

Нежный поцелуй в шею, от которого по венам пробежал огонь… и я сбивчиво пробормотала:

— Нужно убрать циновки… и фонарики… и тогда…

— Об этом позаботится Сора.

И я ощутила, как поднимаюсь вверх…

Первый солнечный луч, яркий и ослепляющий, сверкнул, когда мы вырвались из клубившейся возле земли предрассветной мглы. Зажмурившись, я теснее прижалась к ёкаю. Но, почувствовав прикосновение его губ к моим волосам, приоткрыла глаза… В свете восходящего солнца волосы Иошинори казались свитыми из золота, а бледная кожа точно светилась изнутри, и я восхищённо прошептала:

— Сейчас ты как никогда похож на солнечное божество…

Мимолётная улыбка, лишающий воли поцелуй, мы плавно спустились вниз… Нас словно окутало облако цветочного аромата, и губы Иошинори оторвались от моих. Почувствовав под ногами опору, я огляделась… и у меня перехватило дыхание… Казалось, мы стоим под водопадом из лиловых похожих на бабочек цветков. Длинные пушистые кисти куполом струились вокруг нас, спускаясь с ветвей гигантского дерева и стекая на землю миллионом лепестков. Голова кружилась от сладковатого аромата.

— Это… это… — от восторга не могла подобрать слова.

— Фудзи [68] Фудзи — японское название глицинии. ,- тихо подсказал ёкай.

— Волшебство… — прошептала я.

Он ласково погладил меня по щеке.

— Это место фееричнее любого цветочного луга, — удержав ладонь Иошинори возле моего лица, я пробежала пальцами по его руке, скользнув под ткань шёлкового рукава кимоно. — И, думаю, нарушить его красоту не так легко — можно совсем не сдерживаться. Не то, чтобы мы делали это раньше…

В улыбке моего возлюбленного промелькнуло предвкушение. От последовавшего поцелуя у меня снова сбилось дыхание, а голова закружилась сильнее, чем от одурманивающего аромата глицинии… Слой за слоем на ковёр из опавших цветков опустились наши кимоно… а за ними и мы… и наши тела переплелись… Сейчас не было буйства, разрушившего хрупкую прелесть незабудкового луга. Прикосновения, нежные и ласковые, словно солнечный свет, долгие, сладостные поцелуи… Медленно, чувственно, смакуя каждое движение, мы изнемогали под ласками друг друга, и наше прерывистое дыхание смешивалось с пением птиц и шелестом ветра. Но горячее томление нарастало, становилось всё невыносимее и мучительнее, пока не растворилось без остатка в безудержном всепоглощающем желании. Сколько раз мы исступлённо сжимали друг друга в объятиях, но утоляли его лишь на время. И всякий раз оно возвращалось, становясь ещё неодолимее… Грозди глицинии бесшумно роняли лепестки на наши разгорячённые тела. Я ощущала на коже обжигающее дыхание Иошинори, видела помутневший взгляд вспыхивающих синим глаз… и, отвечая на жгучие поцелуи, сознавала с абсолютной чёткостью — это желание, сводящее с ума нас обоих, не утихнет, пока сама кровь не остынет навсегда в наших венах… Порыв ветра всколыхнул пышные лиловые грозди, и на нас посыпался ливень из нежно пахнущих лепестков… Застонав, я выгнулась в объятиях Иошинори. Его стон, больше похожий на короткий хрипловатый крик, слился с моим… и, уже теряя связь с реальностью, я тихо выдохнула его имя… Чувство безраздельного единения с этим некогда отстранённым и так непохожим на меня существом, потребность быть с ним, принадлежать ему всем, что во мне есть, меня буквально ошеломили. Только представить, что могла остаться вдали от него, жить и умереть под небом другого мира… Прильнув к ёкаю всем телом и почти не ощущая своего, я блаженно закрыла глаза. Его руки тотчас сомкнулись вокруг меня, губы мягко прижались к плечу, и я услышала:

— Моя любовь…

Ночь была действительно похожа на волшебное сновидение. В просвет "купола" из кистей глицинии заглядывала луна удивительного янтарного цвета. Её свет словно стекал по гроздьям, казавшимся тёмно-фиолетовыми в золотистом сиянии. Под ними на ковре из опавших цветков — Иошинори и я. Накинув на плечи кимоно, я прислонилась спиной к стволу глицинии и ласково поглаживала позолоченные луной волосы моего возлюбленного, положившего голову мне на колени. Несколько дней прошло с ночи празднования Обон. Но, после того, как ёкай показал мне это место, мы возвращались сюда снова и снова, проводя под душистой кроной фудзи чуть ли не больше времени, чем в замке.

— Что будем делать, когда цветы опадут? — мои пальцы перебрались на щёку ёкая, мягко очертили линию мгновенно почерневших полос.

По его губам пробежала довольная улыбка. Глаза открылись, взгляд с обожанием остановился на моём лице.

— Найдём другое место.

— Вроде поля незабудок во владениях Тецуо? Или они уже отцвели?

— Хочешь проверить?

— Очень! И была бы рада увидеть Тецуо… и Якэя!

— Хорошо.

Поймав мою ладонь, Иошинори прижал её к губам и тут же, приложив к своей щеке, выпустил и закрыл глаза. Несколько секунд я смотрела на невероятно красивое умиротворённое лицо и, наклонившись, с нежностью поцеловала идеально очерченные губы. Глаза ёкая тотчас распахнулись, руки с готовностью сплелись вокруг моего тела, но я быстро отстранилась и с шутливым раскаянием вздохнула:

— Прости, не удержалась…

В чёрных глазах полыхнул синий огонь.

— Хочешь заслужить моё прощение?

— Конечно, — рассмеялась я. — Только немного позже. Не забудешь обиду?

— Эту — нет, — заверил ёкай.

Я снова пробежала пальцами по его волосам, разметавшимся по цветочному ковру. Уже давно хотела начать этот разговор — с той самой ночи в монастыре. Дэйки пристал с расспросами о встрече с монахом, едва я вернулась. И, когда отделалась общими фразами, попытался выспросить подробности у Соры. Но ответ тэнгу был ещё лаконичнее:

— Я ничего об этом не знаю.

И Дэйки пришлось унять явно мучавшее его любопытство. Зато Иошинори события той ночи как будто совсем не интересовали, и я решила сама затронуть эту тему.

— Так и не спросишь, о чём я говорила с духом Нобу-сан? Или… не хочешь это знать?

Он чуть заметно улыбнулся.

— Я ждал, пока ты расскажешь сама.

— Ждал?.. Но… почему просто не спросил?

— Не знал, хочешь ли об этом говорить.

— Конечно, хочу! И… ты всегда можешь спросить меня… если тебе это интересно…