Amalie Brook - Пыльными дорогами. Путница [СИ]

— Спасибо на добром слове, — чуть склонил голову Ратко. — Только сама чего не берешься?

— В учениках я еще хожу да и… не мне с ушедшей спорить. Сама ее силой связана.

Смиляна так и отшатнулась:

— Никак темная жрица?

— Заклинательница я. Сама не помогу, но того, кто может, уговорить постараюсь.

Когда я домой вернулась, уже повечерело. Трайта окунулась в свет коптящих факелов и снова стала тем городом, что меня пленила.

В очаге ярко горел огонь, разведенный Хельгой. Сама она была единственной гостьей. Сидела на месте Велимира у самого пламени и бегло вышивала чужеземный узор на белой ткани. На меня лишь взглянула и снова к работе вернулась.

— Нет никого, Хельга?

Скельдианка отрицательно мотнула головой.

— Велимир в Дом Предсказаний ушел, а племянник его и не возвращался. Говорил, испытание ему назначили.

— Как так? — всплеснула руками я. — И мне ни слова?

Хельга сделала вид будто не поняла ничего. Только взглянула искоса — в глазах северянки огонек сверкнул — и ровным голосом ответила:

— Он лишь Велимиру и сказал, а я посуду убирала да услышала.

Обхватив себя руками будто холодно мне стало, дрожу, села рядом с ней у огня.

Светлый боги, дайте ему сил, спасите от злых чар.

Матушка — Ладьяра, помогаешь ты тем, кто любит, тем, кто помнит, кто ждет и очаг каждый вечер разводит, чтоб другому тепло было. Помоги, Ладьяра, моему хорошему, дай сил все вынести.

Самой мне уж не страшно было. Испытание скоро, а не боюсь. Только бы с Ладимиром все ладно сложилось.

— Есть не станешь? — спросила Хельга.

Не укрылось от нее, как я в лице переменилась. Да только та прислуга хороша, что на дела хозяев глаза вовремя закрывает.

— Нет, не хочется, — ответила. — А Осьмуша где?

Она невольно скривила губы.

— Оборотень снова ушел. Сказал, чародей Зоран его в ученики взял.

— Вижу, не по нраву он тебе?

Скельдианка отложила шитье и на меня взглянула:

— В моей стране таких как он серебряным клинком в сердце привечают, а после сжигают да пепел по ветру развеивают. Детям ночи не след среди людей жить. А вы его в дом взяли…

Хельга, всегда спокойная, брезгливо сморщилась и чуть-чуть не плюнула.

— А, если не виновен он в беде своей?

— И что с того? — не смягчилась она. — Он гибель людям несет, зло одно. Старейшины моей родины скорый суд таким чинят.

Взглянула я на северянку и боязно стало.

«Страшны не гнев да ненависть, страшно равнодушие», — как-то сказала мать. Помню, в тот день сосед жену свою до смерти чуть не забил на глазах всего села. Лишь мои отец с братом за бабу и заступились, остальные молча глядели.

— Старейшины, может, смеют суд да расправу чинить, а тебе не следует, — ответила я.

Хельга жестко усмехнулась.

— А и я и не спешу. Не мое то дело. Как и не твое, Вёльма. Рано нам судьбы вершить.

— Тихой ночи, Хельга, — сказала я и бесшумной тень выскользнула в коридор.

Прошла по темноте, наощупь все углы и повороты угадывая, к себе в комнату отправилась. Открыла окно и поглядела в звездное небо.

А и много же зерен сегодня предстоит птахе склевать!

В воздухе витал густой дымный запах, заглушавший даже постоянную городскую вонь. Откуда-то лилась музыка, слышались крики, а в соседнем дворе тоскливо выла собака.

— Светлые боги, оберегите Ладимира, оберегите любимого моего, — прошептала я, глядя на небо.

Уж не знаю, ответили или нет да только звездочка одна от полотна небесного оторвалась, вниз полетела. Добрый знак.

Страшное дело, если маешься, а помочь не можешь.

Измученная тяжкими думами, я едва-едва забылась тревожным сном перед рассветом. То ли в яви, то ли уж в дремоте почудилось мне будто призрачный кот прыгнул на кровать и ласково промурлыкал.

Почудилось. Сказала же Варвара — не станет Василёк помогать.

Проснулась я с болью в каждой косточке. Спала, плотно сжавшись. Колени у самого подбородка были. Охая, поднялась, разогнулась как древняя старуха, пошла одеваться.

Спустилась вниз да и застала там Велимира.

— Под утро мы только пришли, — ответил тот, когда спросила его. — Ладимиру вчера испытание было.

— Знаю уж. Прошел ли?

— Прошел, — кивнул чародей. — Ростих непростую штуку для него затеял.

— Слава вам, светлые боги, — прошептала я, глубоко выдыхая и улыбку сдержать не смогла.

— Никак боялась за него? — прищурился Велимир.

— Да как не бояться-то? Мало ли что случиться может. И не сказал же не слова! Молчком все!

— Видно оттого и не сказал. Знал, что тревожиться станешь. Тебе, Вёльма, самой скоро та же доля выпадет.

Я не ответила на его слова, только спросила, можно ли Ладимира увидеть.

— Отдыхает он. Много сил истратил — лежит будто в лихорадке. Хельга отвар целебный делала.

— Хоть одним глазком бы увидеть, — не унималась я.

Велимир усмехнулся:

— Иди уж. Да только…

Я остановилась, выжидая его слов.

— О многом не мечтай. Сама знаешь, нет вам общей дороги. Дальше — твоя воля.

Не говоря ни слова, выскочила из комнаты и побежала наверх, к Ладимиру. И пусть нет общей дороги, пусть.

Люди одно говорят да разве ж сердце слушает?

На маленьком столике рядом с кроватью стояла кружка еще дымящегося ароматного отвара. Пряный травной дух окутал всю комнату и приятно щекотал нос.

Я тихонько вошла и присела на край кровати. Осторожно, чтоб ничем не потревожить спящего Ладимира. Выглядел он бледным и измученным. Казалось, постарел на несколько годков. Под глазами залегли темные круги, что бывают, если долго не спать.

Бедный мой, измучили его совсем чародеи. Решили видать всю силу увидеть. Да только я знаю, что много той у Ладимира — не мог он сплоховать и ни с чем уйти.

Внимательно я пригляделась и обрадовалась. Все боялась, что поседеть может как Варвара. А зачем молодому мужику седины? Рано еще их носить. Арьяр сказывал будто Ладимир всего на шесть годков меня старше — куда уж ему серебро-то примерять?

Посидела я, посмотрела на него, к дыханию прислушалась — ровное. Хоть век бы так и провела. Только бы знать, что все хорошо, все с ним спокойно.

Поправила одеяло и собралась уходить. Не удержалась только и пальцем по его щеке провела. Сама себе улыбнулась.

Много раз слышала как бабы замужние про своих мужиков говорили. Редко когда любимым звали, разве что жалели все. Теперь знаю, что как полюбишь сразу жалеть начнешь, захочешь ото всех бед его оградить и все для него сделать.

Встала с кровати и только-только отвернулась, как вдруг голос услышала.

— Поцеловала бы хоть, а то сразу бежать…

— Так ты не спишь?

Ладимир открыл глаза и чуть улыбнулся. Так как обычно, по-прежнему.

— Думал все, догадаешься иль нет?

Голос его стал хриплым от усталости.