Amalie Brook - Пыльными дорогами. Путница [СИ]

— Да ладно тебе!

— Давай-давай.

Он вложил в мои руки лук. Сам стал сзади — будто обнял — показывая, как держать.

— Вот здесь плотнее возьмись, держи крепче. Стрелу держи.

Упругое оперение коснулось моих пальцев. Пестрое будто не наше. Где он только стрелу такую нашел?

Осторожно, стараясь ничего не испортить, я натянула тетиву. Ладимир поддерживал меня за локоть.

— Тише, Вёльма, замри, прицелься да не тяни время…

Я смотрела на мишень.

Мир сузился до натянутой тетивы и легкого поскрипывания дерева. Стук собственного сердца казался громом.

— Еще немного, — прошептал Ладимир, — сильнее.

Я чуть отпустила тетиву, а потом резко натянула. Пальцы разжались, мелко задрожала нить тетивы.

Миг, всего один выдох и два удара сердца…

Стрела бесшумно вонзилась в мешок. Я открыла глаза.

— Не так просты лисицы, — Ладимир даже присвистнул. — Гляди-ка, попала.

Выпущенная мной стрела торчала из края мишени.

— Чур меня, — невольно проговорила. — Неужто попала?

— Своим глазам не веришь, так хоть моим поверь, — усмехнулся любимый.

— Дай, еще попробую.

— Эк тебя разобрало.

Я схватила новую стрелу из колчана и уже сама, пусть и неумело натянула тетиву. Ладимир снова был рядом, каждое движение мое направлял. Теперь мне уж не только свое сердце, еще и его слышалось.

Новый выстрел и я промахнулась. Опустила лук и растерянно взглянула на Ладимира.

— Выходит, ничего не получается у меня.

— А ты думала, сразу валькирией станешь?

— Кем?

— Один скельдиан сказывал мне, что в стране его верят будто павших воинов девы-воительницы в ихнюю навь относят на руках.

— Валь-ки-ри-и, — по складам повторила я. — Ладно звучит. И чего раньше не говорил, что со скельдианами знаешься?

— Разве ж я знаюсь? Так, по пути как-то встретились.

Он обнял меня за плечи и поцеловал.

— Будет тебе болтать, бери еще стрелу.

Я снова схватилась за лук, но тут же остановилась.

— Про скельдиана расскажешь?

— Зачем тебе? — удивился Ладимир.

— Расскажешь? — я только улыбнулась.

— После расскажу, — ответил колдун.

Его рука снова легла на мою, а губы зашептали на ухо. Я прикрыла глаза на миг и натянула тугую тетиву.

И не было в мире больше никого… И не нужно никого было.

«Без солнышка нельзя пробыть, без милого нельзя прожить» - славянская пословица.

Стоило мне только войти, как Тишка, плут эдакий, колесом перевернулся и обнимать кинулся.

— Ай, лисица, рыжая-бесстыжая! И не берет тебя ни волшба, ни хворь!

— Ой, пусти, окаянный! — закричала я.

Откуда только силища такая, меня на руки подхватить-то?

— Цветет ли омела нынче? — вдруг спросил шут, подмигивая озорно.

— Чего ж не цвести? — ответила, будто вопрос без второго дна. — Буйным цветом трава колдовская.

— Тишка, поганец, уйди от нее, — скомандовала Варвара.

— Ой, люди добрые, убивают меня бедного-несчастного.

Дурак схватился за голову, упал на пол и ползком отправился под лавку.

— Злыдня — Варвара! — пропищал оттуда.

— А ну-ка…

— Уууух! — погрозил ей сжатым кулаком.

— Как ты, Вёлька? Жива ли, здорова?

— Жива, вишь, — развела руками только.

— Ну и ладно, — улыбнулась Варвара. — Мы с Всеславом думали, нескоро объявишься.

— Так где ж он сам?

— А где ж ему быть-то?

Я оглянулась. Заклинатель сидел на своем привычном месте, с посохом в руке. А ведь только что, миг назад, не было его там. Видать опять глаза мне отводил.

— Доброго дня, уважаемый, — чуть склонилась я.

Всеслав только кивнул с улыбкой.

— Знать, готова принять знак Дома Предсказаний?

Принять знак — медальон, точь-в-точь такой, как Варвара носит — не значит, посох принять и в совет войти. Значит лишь, что навеки ты себя связываешь с Домом, что не сможешь уже отказаться. Не давая клятвы, путь служения выберешь.

Думала я уж не раз об этом. Пока без знака, всегда вернуться могу, в яви жить, не ходить на Изнанку больше, свободной остаться. Тогда и замуж выйти смогу, и уйти хоть в саму Скельдианию.

Думать-то думала да только коли уйду, не видеть мне Ладимира больше. А разве ж смогу теперь без него? Нет уж. Приму знак, ученицей Всеслава стану. Пусть и не стать мне женой Ладимиру, так хоть рядом буду, до самой смерти.

— Готова, Всеслав, — ответила. — Хоть сейчас приму и носить стану.

Заклинатель улыбнулся.

— Хорошо ли подумала?

— Боги за меня решили. Все равно теперь нет пути другого.

— Варвара!

Женщина подняла и исчезла в чулане.

Тишка, услышав ее шаги, зажмурился, после открыл один глаз и высунулся из-под лавки.

— Ушла? — спросил громким шепотом.

— Вернется, Тиша, вернется.

— Ох, горе мне, — простонал шут и полез обратно.

Вскоре Варвара и впрямь вернулась. На ладони ее лежал медальон на прочной серебряной цепи. Небольшой круг, узорами расписанный, а посреди его вещая птица, чьи перья огнем горят. Бессмертна и незрима. Сказывают, много раз она в пепел рассыпается, жизнь проживая снова и снова, а после вновь вспархивает огненными крылами и дарит людям свет и исцеление. Много было охотников за диковинным созданием, да только мало кто хотя бы увидеть мог. Не знают даже чародеи, есть ли Жар-птица на свете. Верят только и в старых сказках читают, как однажды Вёльма-Огнёвица с чудной птахой встретилась и дар от той получила в награду.

Знак Варвара мне подала.

— Сама надевай, раз решила.

Всеслав выжидающе молчал. Тишка, забыв про обиду на Варвару, высунулся из-под лавки и, открыв рот, затаил дыхание. Василек, огромный полосатый котяра, сидел на лавке и хитро щурился зеленющими глазами.

Я неловкими, ставшими будто не моими, пальцами, отбросила косу, надела медальон и застегнула. Тяжесть его приятно надавила на грудь, а после совсем исчезла. Птица коротко вспыхнула и погасла.

— Добрый знак, — отозвался на это Всеслав, — принимает тебя хозяйкою.

— Лисица — вещая птица, — пропел шут, вылезая и отряхиваясь. — Ох и пыльно же тут! Убиралась бы хоть, Варвара!

Я не могла отвести глаз от дивной птицы на медальоне.

— Теперь ты наша, Вёлька, — шут схватил меня за плечи и обнял.

— Да ты сам не наш, Тишка, — бросила ему Варвара.

— Как не ваш? — изумился тот. — Я сам вещий! Что вижу, то и вещаю. Вот тебе вещаю, что за веник взяться нужно — всю грязь собрал, как к князю теперь идти?

— Больно ты нужен нынче князю-то. У него и без дураков хлопот полон рот.

Я осторожно опустила медальон на ткань платья и присела поближе к Всеславу.

— Правду ли говорят, что война началась? Нищий на улице сегодня на небо показывал и кричал, что боги гневаются на нас. Сюда как шла два отряда старшей дружины видела. Доспехи на них сверкали, что солнце, а знамя красное было. Правда ли, Всеслав?