Вероника Мелан - Пообещай

Она понимала.

Мерзла, морщилась от дыма и продолжала его обнимать.

Первым делом, как проснулся, Дар осторожно поднялся с дивана и захлопнул открытую форточку, из-за которой квартира за ночь вымерзла до некомфортной температуры. Эмия спала, завернувшись в накинутый поверх тонкого пододеяльника плед, – спала, как ребенок, – с приоткрытым ртом и высунутым из «домика» носом.

Замерзла.

А на улице валил снег. Хлопьями, как зимой.

«Вот тебе и март».

Царапнула острым краем совесть: они до сих пор могли бы быть в Лаво .

Могли бы.

Зато самолет не упал.

Совесть затихла, но буркнул желудок.

На кухне Дар взялся за дверцу холодильника с неприятным чувством, что сейчас он увидит… точнее, откроет и ничего не увидит.

Так и оказалось – холодильник был пуст.

(Takahiro kido – where time goes)

По кускам битого льда мерзлых луж он тащил ее буксиром. Эмия скользила и спотыкалась – выданные ей Оракулом сапожки для такой погоды не подходили.

– Ужас, как скользко…

Она держалась за одну его руку обеими.

Изо рта пар; непокрытые головы мерзли – хорошо, что он уговорил ее надеть толстые колготки, а то все отшучивалась – «добежим». Хоть супермаркет и близко, а пока добежишь, околеешь. Да, не Лаво, не Лаво… и жаль.

– Слушай, может, махнем в теплые края?

С налипшим на ресницы снегом Дар напоминал себе полярника.

– Ты же «невыездной»?

– Так мы по Державе… На Юга.

– Давай махнем, – Эмия поскользнулась в очередной раз. – И поскорей.

Он улыбнулся, правда, без веселья.

Грудь жгла сложенная утром во внутренний карман бумага из почтового ящика – «приглашение» посетить отдел Комитета по Безопасности Великой Державы.

«Добрались, суки, КБВДшники».

Чего они хотели, он понял сразу: спросить про случай с самолетом. Вот только не мог понять, стоит ему туда ходить или нет.

Голый чай невкусен, а вот с полноценным бутербродом, когда сыр, масло, колбаска – совсем другое дело. Печенье купили хорошее – дорогое, на развес. Эмия как раз выяснила, что гастрономическую эйфорию можно испытать, если опустить шоколадный край в малиновое варенье, когда Дар неожиданно спросил:

– Послушай, а ты сейчас можешь связаться со своей этой… подругой?

– Калеей?

– Я не знаю ее имени. Которая «звезды» присылала.

– Калеей, – на этот раз утвердительно повторила Эмия. И покачала головой. – Не могу.

– Точно?

– Точно. А… что?

Дарин молчал. Стояли на противоположном столе выгруженная из пакета банка тушенки, гречневая крупа, пара луковиц в пакете – из этого он собирался готовить обед.

Глядя на его задумчивое и грустное выражение лица, Эмия жалела, что сейчас, в этот самый момент, она лишилась части своих способностей. Ни тебе магического гласа, ни сотворения чуда, ни банальной возможности связаться с Астреем. Для «звезды» требовалась такая мощь, что Эмии пришлось бы подключить свое тело к трансформаторной будке. Если бы это помогло…

– А что ты хотел?

Она заглянула ему в глаза преданно, как пес.

Дар крутил в руках подтаявшее печенье.

– Да, так… хотел спросить кое-что. Чтобы она посмотрела вашу… базу данных.

– На предмет?

– На предмет того, как зовут моих родителей.

– Зовут? Карина. И Тадеуш.

Она помнила, потому что читала.

– Карина? – Дар замер с открытым ртом, будто пробовал имя на вкус. А после очнулся. – Тадеуш?! Я же Романович…

– Тадеуш. Я помню. Он же Полоч.

– Кто?

– Из Польшы. Польш?

– Поляк.

– Да, точно.

– Тогда почему же я Романович?

И вдруг вспомнил, как новым «Ч.Е.Н.Т»ам, прибывшим в интернат, правили свидетельства о рождении – вписывали туда вымышленные имена, отчества или фамилии. А иногда все сразу.

– Значит, не Романович…

– Нет.

– Тадеушевич?

– Ну… – Эмия озадаченно нахмурилась. – Скорее, Дарин Тадеуш Войт.

Ее собеседник выглядел так, будто его старая личина внезапно дала сбой, а новая еще не прижилась. Как Павл, который время от времени перезагружался. Но уже через секунду очнулся, выдал новый вопрос:

– А где они живут, помнишь? Мы бы с тобой по пути на юг туда поехали…

– …познакомились?

И прочла ответ в его глазах – нет, не познакомились бы. Просто посмотрели бы.

«Я не смог бы познакомиться с матерью, зная, что через три недели она снова может меня потерять», – Эмия уловила суть, а после вздохнула судорожно, с самоупреком.

– А где живут, не помню. Но, может, у вас тут есть свои базы данных? Справочники? Ведь есть единая сеть…

– Есть. Но доступна такая база только людям, к которым я через час иду на поклон.

– А спросить у них можно?

– Сомневаюсь, что мне ответят. К тому же, мне ведь нельзя, понимаешь?

«С родителями встречаться».

Эмия неожиданно заволновалась – к сердцу прочно прилип страх.

– Дар, а эти люди тебя отпустят?

Он вздохнул тоже. Хотел сказать «да», но промолчал. Вместо этого протянул руку, погладил ее по волосам.

– Мы что-нибудь придумаем. Ты ведь, пока меня не будет, сможешь сварить гречку?

– Вы часто предсказываете события?

– Я их никогда не предсказываю.

– А вещие сны видите часто?

– Не вижу. Вот раз только увидел – с самолетом. И то – просто сон.

– Но он совпал с действительностью.

– Случайность.

– Может быть. Но вы все же решились на правонарушение и отправились предупреждать пассажиров.

– Решился. Боялся – а вдруг, правда?

– Так вам часто снятся вещие сны?

Дар длинно и протяжно вздохнул.

Костюм на мужике сидел ладный, отлично скроенный. В таком, если под низ белую рубашку, хоть на свадьбу, хоть на юбилей – не стыдно. Но рубашка на «КБ»шнике была не белая, а темно-синяя – без галстука, застегнутая на все пуговицы, и Дарин думал о том, что темно-синий – это для мафиози из фильмов. Синий или бордовый. И шляпы.

– Вы раньше замечали в себе любые паранормальные способности?

– Не замечал.

– А ваши родители?

– Я не знаю своих родителей.

– Пассажиры после вас благодарили?

– За что?

– За спасение их жизней?

– Я не видел пассажиров. Я был в местном изоляторе.

– Зачем Вы это сделали, Дарин?

– Сделал что?

– Предупредили пассажиров?

Дар моргнул.

– А Вы бы не предупредили?

Ему не ответили.

По пути домой он обязательно завернет в цветочный магазин. Купит ей розу. Нет, три, а лучше целый букет…

Почему-то слипались глаза; от тупых вопросов впадало в анабиоз сознание. И в этом состоянии ему виделись не унылая комната, лежащие на столе сцепленные руки и пальцы с мохнатыми фалангами, но та самая крепость, куда они так долго взбирались. Тогда Эмия поясняла ему что-то сложное про момент «сейчас» – долго говорила, серьезно, с деталями. Но вместо этого он помнил блестящую на солнце поверхность воды, улыбку, голос, развевающиеся волосы. Почему он не поцеловал ее тогда? Испугался.