Людмила Астахова - Шесть дней Ямады Рин

Сяомэя аж передергивает. Не любит он современной романтики, не понимает.

А 432-ой, брат Даи, смотрит на меня не столько вопросительно, сколько с любопытством. Вот уж чьи амбиции нисколько не пострадают в любом случае. Он — незаменим, и даже если бы я хотела (а я не хочу), не стала бы его смещать.

— Ну ты понял, брат 432-ой, — улыбаюсь я ему.

— Само собой, Хозяйка Рин, — кивает тот и тут же обращается к Ву Линю: — Пойдешь ко мне заместителем, братец?

«От этой парочки жди подвоха», — предупреждает Сяомэй, шлепая веером по начинающей лысеть макушке отставного 415-го.

Ву Линь при этом чувствует, должно быть, неприятный озноб, потому что морщится и нервно поводит плечами. Эдак его ками до сердечного приступа доведет. А еще говорил, что духи не имеют права вмешиваться в жизнь людей.

«Я никуда не вмешиваюсь, не выдумывай! — тут же вскипает Сяомэй. — Я создаю эмоциональный фон».

То-то у брата Ву физиономия багровыми пятнами пошла вся, словно его удар вот-вот хватит или он прямо сейчас пойдет в ванную и там утопится.

«Теперь задвинь им что-нить умное. Про честь клана, про достойные проводы дорогого дядюшки и прочую лабуду. Мужики это любят, да, — советует ками. — Задвинь повнушительнее, ага?»

Признаюсь честно, «задвигать», как выразился Сяомэй, я не умею и никогда не пыталась научиться. Молча дать в зубы или там обматерить — это запросто. Вежливо тоже умею, с аргументацией, но только по делу.

— Ладно, — говорю. — У нас остался последний и самый важный вопрос. Я бы сказала архиважный.

Кланники, конечно, сразу напряглись, а я медленно так поворачиваю голову и смотрю на Боко. Долго смотрю, пристально.

— Нам нужно решить, что делать с собакой: утопить самим или продать в ресторан экзотической кухни? Какие еще будут предложения, братья? — спрашиваю.

И тут же получаю по хребту призрачным веером.

— Гав-гав, — говорит Боко с укоризной и снова виляет крысиным своим хвостом.

Обстановка разрядилась, братья ржут.

«Тебе бы все хиханьки, сучка неблагодарная! — орет мне прямо в мозг Сяомэй. — Зачем, о боги, я связался с этой лахудрой?»

И лупит, лупит веером. Согласна, от этих нематериальных шлепков такой мерзкий эмоциональный фон. Жуть!

Потом приезжает Жмот и привозит с собой Красавчика — слегка нетрезвого, а потому грустного и обиженного на весь мир в моем лице.

— Ребенок, как ты могла меня под арест посадить? Набралась опыта у своих полицейских дружков, э? Не уважаешь старость, э?

Утешать и разубеждать я его не собираюсь. Всё это сентиментальное бла-бла-бла в сериалах для домохозяек можно посмотреть и слезу пустить, если очень хочется.

— Бухло — в баре, — говорю. — На кодовом замке дата твоего рождения. Захочешь есть — спроси у Чи, он что-нить на кухне организует. Пульт от телевизора… Хрен знает где, но ты найдешь.

— Эх, ребенок… — вздыхает расчувствовавшийся Красавчик. — Приходи потом, поболтаем.

Да, было бы отлично, снова, как в прежние времена, сидеть рядышком — голова к голове — на диване и лопать чипсы из одного пакета, и смотреть что-нибудь спортивное, и болтать ни о чем. Я всегда в такие моменты представляла, что Тан — мой папочка и…

«Завязывай с соплями, — напоминает мне ками. — У тебя дел непочатый край. Власть без боя не дается. Вперед, Ямада Рин!» И коленом мне под зад придает ускорение.

А тут и Юто подскакивает с папочкой своей кевларовой, и давай мне голову цифрами забивать. К нему присоединяется Чжун Ки. Но я теперь предупреждена и вооружена, я ему не дам себя как бы невзначай приобнять, якобы от избытка братских чувств.

Если при жизни дяди Кенты этот старый дом напоминал логово зверя (не в смысле запахов, нет), то я сразу же вношу сюда атмосферу современного офиса. Для полного счастья только мисс Ван не хватает. Но она сейчас сторожит наш 99-й этаж. Фирма «Джекпот» объявила трехдневный траур по трагически скончавшемуся почетному президенту — многоуважаемому господину Ямаде Кенте. Теперь там всё в белых цветах и траурных венках. И этот сад скорби охраняет прекрасный и опасный дракон на пятнадцатисантиметровых шпильках.

По традиции вся организация похорон — от заказа цветов до меню поминального обеда — лежит на наследнике. И я верчусь, как… маленькая ками вокруг ствола своей ивы. Она в шоке от Сяомэя, а я — от всего остального. И от поведения Боко. Старая собачья сволочь не сдается — пытается подлизаться (в буквальном смысле — лизнуть мою ногу).

— Мелкий, — говорю я, вызвав в бывший дядюшкин кабинет телохранителя. — Езжай в мою квартиру, возьми чашку, из которой пил Макино-младший, и отвези её в ту же самую лабораторию.

У Мин Джуна глаза уже лезут на лоб от… генетического беспредела покойного Ян Чэня.

— Что, и этот тоже? — шепчет он.

— Угу.

Мелкий задумчиво чешет макушку.

— Может, и мне сделать анализ?

— Нет уж, — качаю я головой. — Относительно тебя я хочу остаться в счастливом неведении.

Вообще-то, мне нужна не правда, а компромат, который лучше иметь, чем не иметь. Вдруг когда-нибудь получится прижать «Драконов» через Кохея? Мечты, мечты…

Макино-младший легок на помине, он звонит мне, словно чувствует, что я о нем думаю.

— Ямада, — говорит он тоном придворного заговорщика. — Хорони дядю скорее.

— В смысле? Церемония уже завтра. Быстрее невозможно.

— Значит, усиль охрану тела, — настаивает он.

— Хочешь сказать, что твой братец задумал стырить труп? Серьезно?

— Рин, я ничего такого не говорил. Но, если бы я был на месте Томоэ, и желал того же, чего желает он, то выкрал бы покойника. Время работает на Томоэ.

Меня от этих слов пробивает на икоту. Вот черт, моей фантазии на такое не хватило бы.

— Ты сам-то как? — спрашиваю и чувствую, что он там улыбается.

— Спасибо, что спросила. Накачался таблеток, навел справки, кое с кем переговорил. Не всё так плохо, как кажется.

— Но ты хорошо спрятался? Томоэ до тебя не доберется?

— В ближайшее время — не думаю, но мне приятно, что ты за меня переживаешь, — говорит Кохей. — Ты тоже себя береги.

Вот что значит общий психиатр! Очень сближает.

— С кем это ты так мурлыкаешь? — спрашивает Жмот, подозрительно щурясь. Вот из кого выйдет ревнивейший из мужей. Если, конечно, он сумеет полюбить кого-то сильнее, чем любит биржевые котировки и шелест наличных.

— Кстати, по поводу «спрятать». Мне деньги возвращать или пусть полежат пока в безопасном месте?

— Пусть полежат, — говорю я после некоторых раздумий. — Тревожно мне что-то.

— Как скажешь, Хозяйка Рин.

«Некоторых людей так просто осчастливить», — бухтит ками.

За несколько часов проведенных в доме покойного дяди, Сяомэй оброс лютыми доспехами, отрастил себе меч размером с лопасть вертолетного пропеллера и явно косит под какого-то древнего героя. Даже чертов веер распушился. С чего бы это?