Людмила Астахова - Шесть дней Ямады Рин

Пошлю, пожалуй, человек десять, чтобы заодно и покойного постерегли. На всякий случай.

Мин Джун мне дверцу открывает, скоро ему это будет по статусу не положено. Я намерена его сделать 438-ым [4] Иерархия свойственная китайским триадам. «489» — «мастер горы», иначе — лидер клана; «438» — означает «управитель», их бывает несколько, в том числе командир личной охраны, церемониймейстер (фактически временные заместители лидера; «432» — «соломенные сандалии» (то есть связной между различными подразделениями клана); «426» — «красный шест» (то есть командир боевиков или исполнитель силовых решений); «415» — «веер из белой бумаги» (то есть финансовый советник или администратор); «49» — рядовой член клана. — командиром личной охраны. Вокруг одни лишь склоненные головы братьев. Даже как-то страшновато.

Похожу к дому с горшком в руках и вижу Боко. Он стоит возле ноги дядюшкиного мажордома — господина Чи (стоит, а не лежит на боку!) и… вы не поверите, он машет хвостом. И «говорит» почти игриво:

— Гав, гав.

— Что?

— Гав, — отвечает Боко очень дружелюбно и… улыбается. Ну, то есть, не скалится глумливо, а вежливо растягивает рот и вывешивает кончик языка наружу, как это делают обычные собаки.

Вот и скажите теперь, что эта злобная бестия, оставившая на моих ногах и рукам множество шрамов, просто неразумное животное!

— Чи, это ты его подучил? — тихонько спрашиваю я.

— Ни в коем разе, — отвечает тот. — Сам не ожидал.

— Ладно, — говорю я Боко. — Сразу я тебя топить в пруду не стану. Поглядим на твое поведение.

Вообще-то, у меня была идея сплавить псину в приют. От греха подальше. Я нормально к животным отношусь (ками столько лет терплю, например), но с Боко у нас особые взаимоотношения, основанные, по сути, на презрении и ненависти.

«Ничосе! Это ты меня терпишь? — где-то в голове среди извилин шипит Сяомэй. — А не наоборот, случаем? Это я тебя терплю, соплячка!»

Подумаешь, обидчивый какой нашелся! Надо было кедр в квартире оставить, тогда хоть сутки напролет смотри телевизор и матерись.

«Засохни, короста!»

Ладненько! Мне как бы не до тебя, стеснительный ты наш дух. Понравилось мне, как ронин тогда сказал про Сяомэя. Кстати, а где Рё? Что-то волнуюсь я за него. У Мин Джуна спрашиваю, а на душе неспокойно. Тот говорит, что отправил Рё в морг, а потом в похоронное бюро. Когда стану Мастером Горы приму ронина в клан. Нам такие люди нужны. Если он, конечно, не передумает к тому времени.

Перед дядюшкиной фотографией в траурной рамке из белых хризантем горят поминальные палочки. Мой покойный родич смотрит с неё взглядом суровым и честным, словно всю жизнь только тем и занимался, что учил деток в школе разным хорошим вещам. Даже повязка на глазу не портит благородный образ. Все-таки, как обманчива внешность, ты подумай!

«Это ты про меня, свинота?» — ревниво вопрошает Сяомэй.

Да у меня таких замаскированных пруд пруди! Сейчас вот прямо займусь выяснением, кто из братьев высокого ранга не совсем рад моей кандидатуре.

«Поможешь ли ты мне, о дивный ками, разобраться с этими подонками рода людского?» — мысленно спрашиваю я, совершая ритуальные поклоны перед портретом усопшего.

«А то!»

Если бы кедры цвели, то на миниатюрном сокане сейчас бы распустились цветы размером с кулак.

К удивлению моему в доме все, как при жизни дяди, даже обувь расставлена в прежнем порядке. А ведь тут больше суток толклись все легавые города, обнюхали, поди, каждый уголок, заглянули под каждую Бокову шерстинку. Но мне от всего этого пиршества закона и порядка остался только контур тела на входе в ванную комнату. Как там, на Западе, говорят про мирскую славу? Она проходит.

Боко, тварь хитрая, семенит сзади изображая маленькую милую собаченьку. Ни разу не попробовал цапнуть, это ж надо! Может, рассчитывает потом к горлу подобраться?

Захожу в ту самую комнату, где несколько дней назад началась эта вся безумная катавасия — темное дерево панелей, раздвижные двери в сад, отполированный множеством ног до зеркального блеска пол, и прямо чувствую, что стою сейчас на перепутье. Почему так?

«Потому что — дура», — ворчит Сяомэй. И как только я ставлю кедр на низенький столик, он выпуливается оттуда весь в призрачной броне с веером своим гадским наперевес. Реконструктор исторических персонажей, блин.

— Что, братья-кланники, — обращаюсь я к сидящим за столом мрачным чувакам, — еще не передумали признать меня главой «Трилистника»? Потому что самое время поведать мне о своих сомнениях и высказать претензии.

Молчат мои братцы, сопят, но взгляды не отводят. Значит, не против выслушать. Человеку непривычному, наверное, дурно бы стало в компании с такими зверскими рожами, но я-то их всех с детства знаю. Они именно такие — бандиты в натуре.

— Хорошо, я объясню, как собираюсь распорядиться наследством. Тебя, брат Иккей, — говорю я толстяку с тоненькими усиками, что сидит по правую руку, — я оставлю в чине Церемониймейстера. Мин Джун будет моим Командиром охраны, и это не обсуждается.

«Трилистники» и не возражают. Все логично. Я доверяю Мелкому всецело, а он мне полностью предан. Таким и должен быть один из 438-ых.

— «Веером из белой бумаги» станет, разумеется, Юто. Прости, брат Ву Линь, но тебе придется уступить место моему человеку.

В принципе, могла бы и не извиняться. Я в своем праве. Но Ву Линю от этого не легче. Он не из тех, кто так просто отдает власть. Поэтому следующее назначение должно объяснить брату Ву о том, как рискованно будет ему что-то предпринять в этом направлении.

— Чжун Ки, ты останешься «Красным шестом».

Командир боевиков самый молодой среди «трехзначных» братьев, в свои тридцать четыре выглядит сущим подростком с девичьим личиком. Дядя Кента в свое время сделал ставку именно на его молодость, и не прогадал. За ванильной внешностью мальчика из ночного клуба скрывается безжалостный боец и нехилый стратег.

«Ну, стратег из него пока, как из пальца…» — хихикает Сяомэй, жеманно обмахиваясь веером.

Вот ведь сволочь! Попробуй только матюкнуться, кедровая моль!

«А что я такого сказал? Парень неглупый, но ему бы подучиться маленько не мешало».

— Благодарю, Хозяйка, — кланяется Чжун Ки, не меняя каменного выражения лица.

«Доволен, как слон, — комментирует из-за спины старого-нового „Красного шеста“ ками. — И очень хотел бы потеснить Мелкого в твоей постели».

Все «знают», что я сплю с Мин Джуном — и свои, и «драконы» с «лотосами». Ну и пусть, мне все равно. Только Кохей теперь в курсе, что это не так. Всю предыдущую ночь Мелкий (тот еще ханжа и моралист, на самом деле) просидел на пороге моей спальни. Стерег мою честь от посягательств коварного «дракона».