Людмила Астахова - Шесть дней Ямады Рин

— Что он себе там за новую одежду купил? — спрашивает Мелкий. — Брат Рё звонил, сказал — тебе не понравилось. Обещал, что завтра он будет одет правильно.

Брат Рё, значит? Так-так! Значит, Мелкому он звонит, а мне — нет? У, проглотина ненасытная!

— Еще один красный спортивный костюм, — ворчу я и злюсь, злюсь — и на себя, и на Рё, и на весь свет. И особенно, на Боко, который так и норовит лизнуть в коленку.

— Пшел вот, сучий сын!

Пёс обиженно отворачивается спиной и так тяжело вздыхает, что находящиеся поблизости братья неодобрительно качают головами. Ну и пусть!

Затем на меня налетает ками с веером и начинает чихвостить за то, что я не взяла с собой его амулеты.

«Ты голову взять с собой не забыла, нет? Только посмотри, что вокруг делается. Яо просто сбесились! Жить расхотелось?»

За своими душевными терзаниями я и не заметила возросшей мистической активности. А ведь Сяомэй прав. Что-то я совсем расклеилась.

Тем временем гроб торжественно устанавливают на подворье, буквально по колено заваленном цветами. Завтра цветов будет еще больше, завтра сюда явятся все кланники, кроме тех, кто в реанимации и за границей. Ли, когда из больницы выйдет, будет очень жалеть. Ничего, я ему видео пришлю.

Короче, движняк продолжается до самой ночи. Телефоны звонят, народ туда-сюда бегает, и только запах благовоний да белые фонари напоминают, что у нас тут все-таки похороны, а не сватовство.

Апофеозом становится звонок от главы «Драконов» — от Томоэ нашего разлюбезного.

— Тебе, гнида, чего надо? — спрашиваю, едва сдерживаясь, чтобы не послать его в любимых выражениях Сяомэя. Есть у него парочка смачных словечек…

— Как грубо, Ямада, как грубо, — фыркает он. — А я так хотел тебя поблагодарить за всё, что ты сделала для Кохея.

— За то, что вытащила из-под пуль твоего наемника, надеюсь?

— Именно! Теперь никому не надо доказывать, что мой чокнутый братец окончательно снюхался с «трилистниками». Такое облегчение.

— Поздравляю. У тебя всё?

— Почти, — мурлыкает Макино-старший. — Сделай-ка еще одно одолжение?

— Самой удавиться на шелковой простыне? — спрашиваю. — Не дождешься.

— Нуууу… Могла бы просто сбежать и избавить меня от необходимости тебя убивать.

Какое поразительное великодушие. Прямо сама доброта и гуманизм в одном флаконе.

— Вот как? А суперубийцу ты уже отозвал? — демонстрирую я свою осведомленность. И тут же наношу контрудар. — Я стану главой клана и Мастером горы. Ты же этого боишься?

Томоэ молчит, осмысливает мои слова, а потом заявляет:

— В таком случае, Ямада Рин, прощай. Ты — милашка и сиськи у тебя клевые, но жить я тебе не позволю. Вообще-то…

— Так. В жопу пошел, — говорю я и отключаюсь. И переношу его номер в черный список. И швыряю телефон в Боко.

Мелкий ловит его на лету и возвращает в целости.

— Шла бы ты спать, а? Я сейчас всех разгоню, тихо будет.

К нему присоединяется упившийся, но выспавшийся, а потому окончательно протрезвевший уже Красавчик:

— Давай, ребенок, полночь на дворе. Вот хлебни, — и протягивает мне булькающую фляжку.

Делаю большой глоток, потом еще, а третий мне не дают сделать. Отбирают выпивку и совместными усилиями заталкивают в мою же детскую комнату.

Дяде, в то время молодому 45-летнему мужику, маленькая девочка в доме не особо была нужна, поэтому большую часть времени я жила в квартире у Красавчика. Но комнату за мной застолбили сразу.

Обычное девчоночье обиталище — с зеркалом, пуфиком и полным шкафом шмотья. Окно в сад выходит, кровать удобная, постель свежестью пахнет. А заснуть не могу. Верчусь-кручусь с боку на бок. Не идет сон, не может пробиться через баррикады из планов на завтра, страхов всё испортить, мыслей о Рё, паршивых предчувствий, угроз Томоэ, которые пустыми не назовешь. И будоражащих воспоминаний о том прикосновении. И как следствие нестерпимого желания позвонить Рё и спросить… О чем я его спрошу? Ох!

В следующую секунду через стену влетает Сяомэй.

— Ты задолбала уже! — кричит он и со всего маху — шлеп мне на лоб амулет. — Спи, зараза!

Спл-л-лю…

Утром никаких ранних побудок при помощи полиции, никаких телефонных звонков, только ласковые увещевания Красавчика, окончательно вошедшего в роль престарелого папочки.

— Просыпайся, ребенок, открывай скорее глазки.

— Тан, ты решил досрочно впасть в старческий маразм? — спрашиваю без малейшего энтузиазма. Что-то подсказывает мне, стоит выползти из-под одеяла, как неприятности не заставят себя ждать.

Тан тоже похожее чует, а потому говорит:

— У тебя сегодня будет тяжелый день. Пусть хоть начнется он приятно. Помнишь, как я тебе пятки щекотал по утрам?

Да уж, было дело. Прежде чем окончательно разбудить, Красавчик с прибаутками дергал меня за пальцы, я хихикала, потом сворачивалась клубочком под одеялом и дремала еще пять сладких-пресладких минуток.

И я снова делаю это — закапываюсь в одеяло и немного наслаждаюсь теплом и покоем. Аж целых четыре минуты 17 секунд.

Так начинается этот длинный и странный день.

Не зря я оставила на посту Церемониймейстера нашего деятельного брата Иккея. Он уже все организовал: цветы в нужном количестве расставлены, алтари открыты, благовония благоухают, священник ритмично стучит палочкой по барабанчику, братва с помытыми шеями построена по ранжиру, а покойник открыт взорам. И даже Боко накормлен, вычесан и отдаленно напоминает нормальную собаку.

Все сегодня в черных костюмах, в том числе и Красавчик, и лишь я в белом традиционном халате с белой же повязкой на лбу. И куча народу вокруг только и делают, что пырятся на меня во все глаза.

— Не обращай внимая, — говорит Юто. — Весь клан, почитай, собрался, а большинство парней тебя живьем никогда не видели.

— Любуются, чо, — радуется Красавчик.

А Мелкий ничего не говорит. Он молчит и зыркает по сторонам. И правильно делает.

В доме и на подворье толпа, но в основном высшее и среднее звено руководства, снаружи сорок девятые ошиваются. Следующим… слоем идут полицейские кордоны. Для легавых наше скорбное мероприятие — происшествие чрезвычайное, они, должно быть, все силы мобилизовали. Детектив Дайити свою машину с мигалкой поставил прямехонько напротив наших ворот, прислонился к капоту и демонстративно руки на груди сложил. Типа, он бдит и всё-всё видит. Красивый такой, глаз не отвести. Форменная рубашка сидит как влитая на широких плечах. Вот ведь наказание какое эти красавчики!

— Только не вздумай ему ручкой махать, — предупреждает Жмот.

Я и не собираюсь. Он сам меня набирает, когда замечает белый церемониальный прикид.

— Этот цвет вам к лицу, мисс Ямада, — говорит. — Потом расскажешь, как у ваших принимают в главы клана?