Саша Ино - Огонь Черных лилий

— Ладно, поеду, — я тороплюсь прервать беседу, иначе прысну от смеха.

Меня не поймут. Опять пойдут сплетни про больного головой генерала.

— Спасибо, дружище, — лопочет Карнавал, — Тогда жду тебя у министерства, твоего министерства, в 13–00. Не перепутай! Да?

— Два. Хорошо. Буду.

Я кладу трубку и вопросительно смотрю на девушку.

Она смущенно отводит взгляд и протягивает дрожащей рукой какую-то санкцию.

Я рисую свою подпись.

Интересно, о чем она сейчас думает? Наверное, трепещет от близости к моей «легендарной» персоне. Мечтает, чтобы я ее заметил и оттрахал где-нибудь в туалете. Вот ведь везение для простого винтика системы.

А что?

Так многие пробиваются. Ведь всегда соблазнительно возвыситься не за заслуги, а через постель. Да, и я с виду не так ужасен. Ну, конечно, не такой желанный для девичьих сердец, как скажем, Ясмин. Но тоже ничего…

Моего любовника поистине считают секс-символом всей страны. Все женские таблоиды, к слову их всего три, признали главнокомандующего самым сексуальным мужчиной века. Как же, наверное, девушки детородного возраста мечтают его окучить. Кстати, я тоже есть в рейтинге, где-то на месте восьмом-десятом, сразу после совета Пяти, разных других значимых персон, и конечно же Карнавала. Но мне же лучше…

Я смотрю на девушку, она быстро начинает моргать, покрываясь румянцем.

Наверное, возбудилась, обмочив трусы своими юными выделениями… Прости, девочка, я слишком груб на слово, черт, но это тупая привычка, я всегда говорю так, как оно есть, без стеснений и приукрашивания. Видела бы ты меня вчера ночью, в ошейнике, слезах и чужой сперме… Ты бы меня так сейчас страстно не желала. Извини, милая, у нас ничего не выйдет. Твой генерал повержен на простынях главным секс-символом эпохи.

Какой я грубый.

Всегда был таким.

И когда же я успел стать кукольным генералом?

Неужели, это мое… Моя судьба?! Как низко и грязно помещен я злым роком. Разве я думал когда-нибудь, что стану рабом чужих желаний? Или потерплю крах, добившись всех целей?! Одни вопросы невидимым знатокам на небе, которые помимо бестелесности страдают еще и немотой.

Верно, говорят, надо быть осторожными в своих мечтах.

Я хотел сломать старый порядок, я хотел быть рядом с вождями, управляющими новым временем.

Все свершилось… только в причудливом искажении линзы судьбы.

Я идиот.

— Можно, идти? — робко спрашивает девушка, пылающая под моим взглядом.

Черт, а я и не заметил, что неотрывно на нее пялюсь.

— Конечно, — отвечаю я, даря ей обворожительную улыбку.

Девушка вылетает пулей, едва контролируя подкашивающиеся ноги. Наверное, будет сегодня мастурбировать, грезя обо мне.

Я смеюсь, невольно бросая взгляд на часы.

Уже 13:00.

Опоздаю, но это проблемы Эдо.

Надеюсь, чертова цифра не принесет мне неудачи. Хотя, я бы поспорил с судьбой.

Надо собираться.

Эдо посмотрел на часы. Винсент опаздывал.

— Неужели так сложно прийти во время, или в лифтах уже тоже пробки, — пробубнил Карнавал, скручивая пальцами сигару.

Наконец, в окне авто показались очертания знакомой фигуры в синей шинели.

Эдо фыркнул, отмечая про себя, что походка старого товарища из уверенной и быстрой превратилась в более нерасторопную, что по его мнению добавило женоподобные черты. Связав изменения с образом жизни Винсента, Карнавал недовольно потер переносицу.

Винсент ввалился в салон мобиля.

— Опоздал, — крякнул Эдо.

— Извини, — пожал плечами Винсент.

Машина тронулась.

— Паршиво выглядишь, — заметил мулат, рассматривая друга.

— Спасибо, — улыбнулся тот.

— Я серьезно. Осунулся, побледнел еще сильнее, глаза не горят.

— Не выспался… Всю ночь…

— Я не желаю этого слушать, — перебил Эдо.

— Пошел ты.

— Я тоже рад тебя видеть, — усмехнулся Карнавал. Полковника и, правда, напрягли и огорчили изменения в облике Винсента. На языке так и вертелся острый как мачете вопрос: «Что он с тобой сделал?».

— Эдо, ты просто давно меня не видел. Я всегда был худым и бледным… — начал Винсент, уязвленный правдой.

— Да ничего подобного! — рявкнул Карнавал, — Раньше ты весь горел идеями революции, шел к чему-то, в твоих глазах я видел надежду. Да, ты всегда выглядел болезненным, но то была зараза перемен.

— Они осуществились. Все супер!

Эдо хмыкнул.

— Так, что за шпион? — поинтересовался Винсент.

— Саян Савинкофф, владелец магазина «Жареные пауки».

— Ты же у него работал?

— Точно.

— Что заставило тебя изменить планам мести? Ведь за ней ты к нему шел…

— Не спрашивай, — засмеялся Карнавал, — Он предложил мне вещи, от которых невозможно отказаться.

— Платину?

— Нет. Чувак, слушай, тебе лучше не знать, ага?

— И ты делаешь все, чтобы я сгорал от любопытства?

— Вот же блин, — Эдо хлопнул себя по колену, — Ты же не отстанешь теперь.

— Конечно, нет, — Винсент засмеялся.

«Недолго тебе смеяться в неведенье» — подумалось Эдо.

Он собрался с мыслями и уверенно заявил:

— Саян был шпионом старой системы, ну, в общем, у него сохранилась пара рабочих камер в главном штабе.

— Чего? — шок поглотил Винсента.

— Рано, — цыкнул Карнавал, — Я думал потрясти тебя чуть позже. Да, камеры рабочие, и изображение вполне приемлемое. Наши строители полные удоды.

— И в правду…

— Короче Саян нарыл бесценный компромат, который мог бы возвысить меня до совета Пяти.

— Твоя мечта?

— Конечно. Я вот вообще не понимаю, почему ты не заявил свои права.

— Тогда был бы совет Шести…

— Какая к черту разница?

— А зачем мне? Лишняя головная боль.

— Ясмин мешает? — язвительно произнес Эдо, — На твоем месте, я бы его убрал…

Винсент помрачнел и перевел тему.

— Так и что там за компромат?

— Действительно интересно? — Эдо с усмешкой поднял брови.

— Конечно.

— Да на тебя красивого и твоего драгоценного Ясмина.

— В смысле? — зрачки Винсента лихорадочно пульсировали непониманием с примесью интуитивной догадки.

— В прямом. Все, как на ладони. Раскладывает он тебя на столе, как девочку, а ты орешь, хотя там звука нет, но мурашки реально бегут по телу. Как тебе?

— Что? — шепчет одними губами Винсент, его всего трясет, и он становится еще бледнее, хотя, казалось, что дальше некуда.

— Ты слышал.

— И ты видел? — нервно восклицает скомпрометированный генерал.

— Естественно, раз описываю.

— Где? — слова даются Винсенту с большим трудом.

После бледности его бросает в краску, но дрожь отчаянья и отвращения его не покидает.

— Что где? Кассета что ли? — Эдо с интересом рассматривает друга.

— Да, — на одном дыхании отвечает Винсент.

— В реке, должно быть расщепилась уже на атомы.