Саша Ино - Огонь Черных лилий

Огнеметчики… Да, половина из них даже не знает, как правильно пользоваться своим оружием. Разрезаю их бренные тела искрами синего пламени, орошая истосковавшуюся по влаге почву алой кровью… Хороший будет восход. Люди падают, дымя своей плотью, а мои мысли далеки… Я словно вижу контуры плеч моего Винсента, его глаза, вечно зовущие во внеземную даль.

Винсент… Твоя музыка прекрасна, я слышу каждую струну, а значит, скоро я снова смогу прижать тебя к себе. Хочу тебя Винсент, как никогда раньше. Скучаю по твоему жизненному воплощению. Но мертвый ты для меня еще более соблазнительный, потому что погоня за тобой, мой мальчик, стала намного сложнее. Как я тоскую по очерченной линии твоих воспаленных моей любовью губ! Как я хочу услышать твои стоны… Обладать тобой и только тобой — вот мое единственное желание. Винсент, как ты далеко!

На смену распотрошенным солдатам идут новые бумажные человечки с аурами мотыльков. Кто на этот раз?

Пули? Значит, ребята заняли огневые позиции. Мое тело справится и с десятью смертельными ранами, слишком хорошо все заживает. Но вопреки своим способностям, хочу побыстрее растаять и встретиться со своим мальчиком. Ты ждешь меня, Винсент?

В ответ лишь выстрелы.

Они мешают мне говорить с моим чудным призраком.

Внезапно замечаю, если палить им в глаза, они не смогут прицелиться… Действую. Пламя проходит по рядам автоматчиков, приваривая насмерть железные клепки их перчаток к дулам автоматов. Так они и застывают с нечеловечески искривленными туловищами, сжатыми болью и безысходностью… Опавшие лепестки Черных Лилий.

Я, кажется, ранен. По крайней мере, моя форма в свежей крови, легшей алыми пятнами поверх пятен жизни Винсента. Хорошо… Наша кровь соединяется на самом деле.

Я счастлив от осознания этого факта.

Винсент, мой мальчик! Хочу снова любить тебя. Я не верю, что ты лишь бежал от меня… Нет, тебе нравилась наша игра. Тебе самому. И ты сам шел ко мне, как вот эти несчастные ребята-мотыльки.

Место автоматчиков занимают рукопашники, высадившиеся, словно пауки по канатам. Впечатляющее появление, но совсем простая задача.

А один даже меня задевает, прежде чем я обугливаю его лицо. Жаль, родители не узнают сына… Надо отдать им должное, он вырос смелым.

Винсент, ты тоже был смелым. Я таких никогда больше не видел… Даже я был слабее, поэтому ты предпочитал войну с самим собой. Но надеюсь, я не был лишним, потому что с ума схожу по тебе. Мне нравилось смотреть, как твоя плоть раздвигалась под моим нажимом, и на твоем лице краснели жилы, рассекречивая все твои попытки сопротивляться. Но разве тебе не нравилось? Ты и сам не замечал, как твои губы шевелились в словах: «Ясмин, глубже, еще..», и я вцеплялся руками в твои плечи и проникал в тебя так глубоко, что твои глаза расширялись от удивления. Ты дрожал, но снова непроизвольно умолял унизить тебя.

«Кончи в меня, я хочу ощутить» — повторял ты, зажмуривая напряженные сопротивлением глаза. И я делал, как ты хотел. Всегда делал… А потом наблюдал, как ты, лежа на коленях, часто и глубоко дышал в попытках сдержать слезы. Ты был убит болью, нанесенной не моими руками, а только с их помощью. Это ты бичевал себя! Ты сам не мог простить себе желания быть униженным, и вместе с этим не мог противостоять удовольствию от подобных ощущений. Разве нет, мальчик мой? Ты заставил себя платить за грехи, сам осудил на вечное страдание — самое страшное для сильных людей, такое, как унижение. И ты ненавидел это, но все равно испытывал жгучие желание вновь и вновь страдать, искупая только тебе ведомые проступки.

Винсент, мой нежный мазохист, я отдал бы все, чтобы помочь тебе. Думаешь, мне было приятно стоять под дверью в ванну, зная с каким остервенением, ты пытаешься смыть с себя мои следы, оставленное по твоим же мольбам?! Если бы ты позволил я бы сам отчистил тебя, ведь я всегда хотел обладать всем, что с тобой связанно. Но ты никогда не позволял этого сделать… Винсент, тебе нравилось чувствовать себя истерзанным. А мне оставалось лишь любить тебя своей ледяной и жестокой любовью.

Винсент…

Совсем забываю о бое. А что мне помнить о том, что я делаю почти с закрытыми глазами?

Рукопашники повержены. Метальщики обступают со всех сторон. Ножи, сюррикены и прочая пурга застилают небосвод, словно стая диких птиц. Как красиво, похоже на салют…

Отсутствие Эдо и Винсента сказывается, мои бока покрыты металлическим панцирем из врезающихся в кожу лезвий. Я стряхиваю их с себя, вырывая с частичками плоти. Кровь хлещет потоком, но тут же перестает. Раны затягиваются на глазах…

Случайно ловлю на себе взгляд одного парнишки, он обезумел от страха… Правильно, не каждый день выдается лицезреть настоящего бога. Я сверхчеловек… Я выше остальных. И таким я стал для тебя, мой непокорный Винсенте!

Так дико скучаю по твоим губам. Хочу почувствовать их тепло и танец на себе. Страстно желаю, чтобы ты с лукавым видом делал мне минет, подавляя в себе отвращение. А потом, когда ты с трудом проглотишь мой сок, хочу целовать тебя с особой жадностью, смакуя свой вкус на твоем языке в прочном сплетении атомов.

Винсент, побеждать и обладать одним тобой, вот истинное счастье.

И я возбуждаюсь от одной мысли, что мы скоро сплетемся в вечности.

Но пока… Каты… Опасные каты — палачи из богатой фантазии Цербера. Их лазерные секиры свистят в воздухе, напоминая звук лезвий сенокоса. Почему ты не стоишь сейчас рядом, Винсент?

Теперь и я лишаюсь руки… Жаль, родной мой, я не смогу ласкать тебя ею. Но, думаю, что там, куда я стремлюсь за тобой, все восполнимо.

Как же я безумно рад, что могу хоть чем-то обнулить твою боль, мой мальчик. Я потерял руку, теперь я знаю, что ты чувствовал. Узнать бы еще, о чем ты думал в последние минуты жизни. Надеюсь, ты был счастлив, надеюсь, ты получал удовольствие… Потому как, если нет, тогда…ты все затеял зря. Не хочу твоего разочарования. Люблю тебя, мой недосягаемый.

Феникс!

Феникс, решивший сам себя сжечь, и эгоистично спаливший все вокруг: и меня, своего жестокого любовника, и друга детства Гарака, и твое, вернее наше с тобой общее дитя- революцию Черных Лилий, хотя бы в том виде, в котором мы ее зачинали.

Ты всегда был эгоцентриком!

Но я все равно обожал тебя и твою Африку.

Хочу тебя тем сильнее, чем ужаснее моя боль.

Обрубок руки перестает кровоточить, а катов уже не остается. Я победил отряды Цербера. Как скучно. Бедняга Кармелиус, он остался без сильного прикрытия, которое ему бы понадобилось в предстоящей битве за власть… Удачи, Цербер.

Разочаровывает, что опять придется все делать самому. Воздух лихорадит. Почему «сегодня» никак не может закончиться?! А что я ждал, никому не совладать со мной. Я же абсолютная сила… Покидаю парк.