АlshBetta - While Your Lips Are Still Red [СИ]

— Посижу на кухне, — Эдвард нервно подергивает плечами, отказываясь воспринимать все то, что происходит сейчас, как действительность. Смотрится хуже гребаного сна. Выглядит почище, чем самые цветные детские фантазии. А жестоко до того… а жестокости хоть отбавляй. Навалом.

За все это время, с озвучивания главного кошмара наяву, благодарен жене впервые, что не идет за ним, позволяет свыкнуться с новой информацией. Это лучшее, что теперь она может сделать.

Уже на кухне, уже в одиночестве, открыв окно, пытается надышаться свежим воздухом. Слезы предательски жгут глаза, дыхание ни к черту, а сердце бьется возле горла. Собственное трижды проклятое сердце. И разрывается. И обливается кровью.

— О господи…

…Ночью Белле холодно.

Каллен старается войти тихонько, чтобы не потревожить ее, но это оказывается лишним — не спит. Девушка лежит на мокрых от пота покрывалах, с силой стиснув зубы. Ее знобит, хотя на лбу испарина. А белая кожа ничем не отличается от простыней.

Эдвард присаживается на край постели, с болезненным покалыванием в груди глядя на жену. Завидев его, карие глаза обретают осмысленность, оживают. Но ничего, что так любит, в них нет. Пустота, тяжесть и странный осадок. Словно бы подведенный итог.

— Ты выпила таблетку?

Качает головой. Сильнее дрожит.

— Тогда нужно выпить, — открывает ящик тумбочки возле кровати, ищет среди металлического цвета упаковок нужную. Кругленькие. Те самые.

— Я не знаю, можно ли… — изменился голос. Дрожащий, болезненный, тихий. Слишком тихий.

— Можно, — Эдвард вкладывает таблетку в бледные пальцы, — я спросил у него. Пей.

Доверяет. Как и недавним утром, берет в рот.

Липкая темнота, образовавшаяся из-за закрытых окон, теплое одеяло, сбитые подушки — все это нагнетает обстановку. Белла поэтому и мокрая. Но уже хотя бы не плачет.

— Ты ложишься?

— Ложусь, — мужчина не думает лишнего. Стягивает одежду, с осторожностью укладываясь рядом с женой.

Она не хочет тревожить его и вынуждать на объятья. Белла честно старается держаться подальше и не переступать дозволенных границ. Она очень напряжена сегодня. Она не знает, что делать, что будет происходить дальше. А такое обстоятельство на корню рубит в Эдварде всю злобу.

— Иди сюда, — зовет он, самостоятельно придвигаясь к ней. Обнимает и гладит по мокрой майке на спине. — Ш-ш-ш… сейчас согреешься.

Рвано выдохнув, Белла приникает к нему с огромным удовольствием. Вжимается лицом в плечо, ладошкой крепко держит за талию.

— Извини меня…

— Это мне нужно извиняться, — Эдвард виновато жмурится, — я понимаю, что ты не хотела. Я знаю это.

Миссис Каллен вздрагивает в его объятьях.

— Эдвард, это шанс для меня, — выдает, не особо заботясь о том, в нужный момент звучит или нет, должна ли говорить такое: отпускает себя.

— Шанс поспать…

— Нет, шанс родить… шанс… — сглатывает, с трудом удержавшись, чтобы не запрокинуть голову и не заплакать по-настоящему. Глаза поднимает и встречается с его глазами. Но так нерешительно, так несмело впервые. Сама себе не до конца верит, — мой шанс оставить что-то после себя. Для тебя.

И тут же слезы прокладывают дорожки по щекам. Тут же жалеет, что сказала. Хватает одной судороги, что сводит лицо мужа при этих словах, и девушка сразу же сникает. Всхлипнув, обеими руками прикасается к его лицу. Гладит по теплой коже, по едва проклевывающейся щетине, несбритой сегодня… и говорит. Говорит то, что давно хотела:

— Я вижу все, что ты делаешь, — шепчет, выдавив улыбку, — я вижу, как тебе тяжело, как ты устаешь, я знаю, ради чего твоя работа, Эдвард. И я безумно благодарна тебе за твою заботу, за твою защиту, за любовь… я так люблю тебя — ничуть не меньше. И то, что ты сделал… что ты сделал с собой…

Задыхается и вынуждена остановиться, дабы перевести дух. Но паузу берет недолгую. Паузу не затягивает, хотя понимает, что сдавливание в груди усиливается.

— Эдвард, если я сейчас сделаю аборт, у нас никогда не будет детей. У тебя никогда не будет детей. Я лишу тебя последнего шанса. Твоя операция… прости!..

А потом прижимается к нему сильнее. Держит за руку так, будто бы прямо сейчас готов убежать.

— Не уходи от меня. Ну пожалуйста, не уходи от меня. Я не знаю… я не знаю, как мне быть. Мне… мне страшно…

Мужчина внимательно слушает. Не отпускает ее, не отталкивает, не прерывает и не отвлекает. Ждет окончания тирады. Все это время только поглаживает плечи и волосы. Успокаивает.

— Я никуда не уйду, — обещает, когда Белла все же заканчивает. Ее — всхлипывающую, продрогшую — закрывает своим телом. Прижимает к каждой его части, отдавая то малое, что в состоянии отдать.

Больше ему нечем с ней поделиться. Глядя на Беллу сложно усомниться в том, что решение принято.

И нет сомнений, какое именно.

— Я тебя люблю, — просто произносит. На все невысказанные, неозвученные чувства и мысли. На молчание. И унимает дрожь в пальцах, сердце и сознании. Затыкает их всех.

А в ответ получает:

— Я тоже.

И тихое, практически беззвучное дополнение:

— Я сделаю все, чтобы остаться с тобой, Эдвард. Чтобы мы оба остались. Я не сдамся.

Мужчине сложно что-то ответить, потому что налицо обреченность положения. Самая что ни на есть.

— Я верю, — говорит. И закрывает сразу же наполнившиеся слезами глаза.