Барбара Картленд - Авантюрист

— Конечно, — с легкостью ответил он. — А вы?

Эдит покачала головой. Больше никто не произнес ни слова.

Лишь когда впереди показался дом, Фрэнк нарушил молчание.

— Мне противна мысль о том, что надо уезжать, — вздохнул он. — Трудно передать, как я был счастлив всю эту неделю. Мне жаль, что праздник закончился.

— И мне тоже, — тихо, так, чтобы услышал только Фрэнк, произнесла Хельга.

— Вы должны снова приехать к нам, — сказала Эдит. — Пообещайте, что опять приедете. Уверена, папа обрадуется, если вы посетите нас через неделю. Вчера он сообщил, что пригласил сэра Джаспера и еще двух или трех друзей, и попросил нас с Хельгой подготовить все к их визиту. Так вы приедете, да?

— Был бы рад, — ответил Фрэнк.

Вечером сэр Альфред подтвердил приглашение и добавил:

— Итак, решено. Но я полагаю, что мы увидимся с вами до этого, не правда ли?

Фрэнка немного удивляло то, что сэр Альфред поощряет его присутствие в доме, ничего, в сущности, не зная о нем. Видимо, заключил он, проницательности этого бизнесмена хватает лишь на то, чтобы нанимать себе клерков, а не выбирать друзей для своей дочери.

Отчасти Фрэнк был прав: сэру Альфреду действительно понравилась внешность молодого человека, и это послужило для него лучшей рекомендацией. Однако он не подозревал, что сэр Альфред за сорок лет работы в Сити, четко уяснивший какова истинная сущность его коллег, даже тех, кого он называл друзьями, не желает, чтобы его дочь выбирала себе знакомых среди бизнесменов и их детей.

Фрэнк стоял перед треснувшим и потемневшим от времени зеркалом и причесывался. Небольшой комод служил ему туалетным столиком. Когда-то он был белым и нарядным, сейчас же, с облупившейся краской, в пятнах и без ручек, он казался убогой рухлядью.

Комната была маленькой и темной, через крохотное оконце, выходившее на соседний дом, который отделяло всего десять — двенадцать футов, почти не проникал свет. По обе стороны окна висели порванные и грязные занавески.

Фрэнк жил в этом доме почти год. Как известно, человек привыкает ко всему. Вот и он уже давно привык к своему убогому жилищу.

В пользу дома номер девяносто пять по Альберт-стрит сказать было нечего, кроме того, что он располагался недалеко от Британского музея и что его владелица отличалась приятной внешностью и добрым характером. Временами она даже проявляла удивительное великодушие, однако только по отношению к красивым и изящно одетым постояльцам.

Ее ирландское происхождение объясняло как грязь и беспорядок в доме, так и то, что Фрэнк мог неделями не платить за жилье, не боясь оказаться на улице. В ответ на угрозы миссис О'Хара он давал бесконечные клятвы расплатиться в ближайшее время — этим дело и кончалось, как правило. Таким образом, благодаря добродушию хозяйки — и, очевидно, своей собственной привлекательности, — он оставался жильцом «задней комнаты на втором этаже».

Все постояльцы миссис О'Хара, по ее утверждению, были джентльменами. Дамам помещения не сдавались.

Итак, под крышей дома номер девяносто пять, невзрачного и обветшалого, обитало довольно разношерстное мужское общество, которое включало в себя двух или трех студентов, индуса, работавшего ассистентом в магазине восточных редкостей. Один из чердаков занимал официант из близлежащего кафе, а в самом дорогом помещении, «комнате на первом этаже», проживал мозольный оператор [3] Оператор — врач (устар.). , консультировавший в более престижном квартале.

Миссис О'Хара, предоставлявшая своим постояльцам лишь кров и завтрак, почти не общалась с этой мало располагающей к себе публикой, но Фрэнка она выделяла, твердо веря в то, что он придает ее дому особый лоск. Она нередко заявляла соседям, что чутье никогда не обманывает ее и она с первого взгляда узнает в человеке истинного джентльмена.

После своего удачного визита в Остэнд Фрэнк, которому даже в голову не приходило подыскать более дорогое и более достойное жилье, вернулся к миссис О'Хара.

Из Остэнда он привез ей красную плюшевую подушечку для булавок, на которой был вышит морской пляж. Вышивку украшали ракушки. Миссис О'Хара пришла в восторг от подарка и повесила подушечку на стене в кухне, чтоб ее видели все посетители.

В отсутствие Фрэнка в его комнате уже кто-то останавливался. И зная, что постояльцы миссис О'Хара сменяются гораздо чаще, чем постельное белье, он тщательно исследовал свою кровать. Простыни из грубого полотна, и в лучшие дни не отличавшиеся особой белизной, оказались чистыми, поэтому Фрэнк решил не медлить и сразу лег спать. Уставший от многочисленных переездов, он заснул мгновенно.

Проснувшись на следующее утро в восемь часов, он, прежде чем одеться, достал коричневые ботинки, которые выглядели великолепно благодаря юному чистильщику обуви в Вентворт-Холле. Для Фрэнка ботинки были абсолютно новыми, хотя они успели послужить другому владельцу, прежде чем попали в его руки. Зная, что обувь играет важную роль во внешнем виде человека, он, однако, не был настолько глуп, чтобы, когда у него появлялись деньги, идти в дорогой обувной магазин. Гораздо выгоднее было купить выбракованный товар, только не всякому было известно, где его искать. А искать нужно было в магазинчике недалеко от Стрэнда, который обслуживал актеров с небольшой зарплатой и джентльменов, временно оказавшихся в затруднительном положении.

Фрэнку повезло, что у него была стандартная фигура: костюмы, которые он приобретал в том же магазинчике, практически не требовали переделки и сидели на нем как влитые. Не всякий бы поверил, что на одежду у него уходило всего несколько фунтов, — он выглядел так элегантно, словно одевался у лучших портных с Сэвил-роу.

Итак, в это пасмурное ветреное утро Фрэнк надел начищенные до зеркального блеска ботинки и принялся рыться в ящике комода в поисках свежей сорочки, ни на секунду не забывая, что сегодня вечером увидится с Хельгой. Найдя сорочку, он обнаружил, что в прачечной ее порвали в двух местах. Кроме того, на месте нижней пуговицы зияла дырка. Утешало только то, что все эти повреждения не будут видны под жилетом. Однако он планировал взять эту сорочку с собой завтра в Нью-Маркет.

Надев сорочку, Фрэнк облачился в сюртук и поправил белый шелковый платочек в нагрудном кармане. Затем он исследовал содержимое боковых карманов и вытащил оттуда грязный носовой платок и использованный автобусный билет. Наконец он похлопал себя по груди — так он всегда проверял наличие во внутреннем кармане бумажника. К его изумлению, под рукой не чувствовалось привычной припухлости.

Торопливо откинув полу, Фрэнк заглянул в карман — бумажника не было. Он застыл на несколько мгновений, потом, словно очнувшись, принялся лихорадочно обыскивать комнату: передвинул стул, на который перед сном обычно складывал одежду, открыл два верхних ящика комода, заглянул под кровать и под столик для умывания. Бумажник исчез бесследно.