Барбара Картленд - Авантюрист

После его ухода он снова взглянул на листок в руке. Да, он хотел, чтобы она согласилась на встречу, но почему она ответила на родном языке? Было в этом что-то странное. Неужели она намеренно воздвигает между ними барьеры, лишний раз напоминая о том, что они принадлежат к враждующим нациям? Чем еще можно было объяснить это?

Фрэнк сунул листок во внутренний карман сюртука, а конверт разорвал на мелкие кусочки и выбросил в корзину.

За шесть минут до назначенного времени он вышел из гостиницы и направился к тому месту, где узкая дорога делала крутой поворот, а высокие елки служили прекрасной защитой от любопытных. За поворотом дорога поднималась в горы.

Остановившись, Фрэнк зажег сигарету и огляделся по сторонам. На склоне паслись коровы, чьи колокольчики издавали приятный перезвон. У дороги щипала траву коза, рядом с ней резвились три козленка. Появление человека насторожило их.

«Эта земля изобилует молоком и медом», — подумал Фрэнк.

Наконец он увидел Хельгу. Она шла с непокрытой головой, и солнце ярко освещало ее золотистые волосы.

— Спасибо, что пришла, — приветствовал ее Фрэнк и поцеловал ей руку.

Не промолвив больше ни слова, они медленно — из-за костылей Фрэнк не мог ходить быстро — двинулись вверх по склону.

Два дня назад, прогуливаясь с Джорджем Лодером, Фрэнк заметил в горах очаровательное деревянное шале и оранжевые зонтики рядом с ним.

— Какой веселый пейзаж, — воскликнул он. — Очень необычно для этого места.

— Здешняя красота привлекает туристов, — ответил Лодер. — Хозяева неплохо готовят и варят великолепные сыры из молока своих коров. Я иногда покупаю у них сыр для жены. Сейчас, кажется, у них мало посетителей: война не лучшим образом отражается на их бизнесе.

Решив пригласить Хельгу на прогулку, Фрэнк вспомнил именно об этом шале. Полчаса спустя они уже сидели под оранжевым зонтиком и наслаждались горячими булочками с домашним маслом. Оба были голодны, и Фрэнк, весело подмигнув Хельге, провозгласил:

— Хвала Господу за то, что Он наделил нас хорошим аппетитом!

Увидев улыбку на лице девушки и радостный блеск в ее глазах, он почувствовал себя счастливейшим человеком на земле.

— Дорогая моя, — прошептал он. — Я безумно счастлив.

Его слова подействовали на Хельгу самым неожиданным образом: улыбка немедленно исчезла с ее губ, а блеск в глазах потух. Она отвернулась.

Оставшееся время завтрака они провели в напряженном молчании. Лишь поднявшись еще выше в горы, Хельга немного успокоилась и, казалось, забыла о том, что ее тревожило.

Они расположились на лугу среди голубых, желтых и алых цветов и некоторое время следили за белкой, которая при появлении людей поспешно взобралась на елку и теперь сидела на ветке и смотрела вниз. Фрэнк подумал, что Хельга, подобно этой белке, ускользает от него.

Он был очень нежен с ней, не задавал вопросов и старался поддерживать легкую беседу. И это ему удавалось, так как оба испытывали радость от общения друг с другом.

Над лугом то и дело разносился веселый смех.

— Такое впечатление, будто мы одни на всем белом свете! — вдруг проговорила Хельга.

— Так оно и есть, — улыбнулся Фрэнк. — Надо жить сегодняшним днем. Все, что было в прошлом, предано забвению, а будущего может и не быть. Давай думать о нас, о тебе и обо мне, здесь и сейчас.

Хельга легла на траву и, закинув руки за голову, устремила взгляд в безоблачное голубое небо.

— Возможно ли забыть все? — спросила она.

Фрэнк оперся на локоть и наклонился над ней.

— Все, кроме вот этого, — ответил он и поцеловал ее.

Сначала ему показалось, что Хельга готова оттолкнуть его, но в следующее мгновение она обвила руками его шею и притянула к себе. Страсть, горевшая в нем, нашла отклик в ее теле, и они испытали величайшее наслаждение. Лишь в объятиях друг друга они поняли, что раны, нанесенные разлукой, так и не зарубцевались за долгие годы.

— Дорогая моя, любимая, ты моя, — произнес Фрэнк.

Он целовал ее глаза, шею, а она трепетала от его прикосновений. Неожиданно он почувствовал, что сейчас расплачется, и уткнулся лицом ей в грудь. Слишком сильны были его чувства, слишком велика радость от того, что он наконец соединился с единственной женщиной, которую когда-либо любил, с той, которая олицетворяла для него все самое прекрасное и возвышенное.

Фрэнк почувствовал, что Хельга гладит его по голове. Ее руки слегка дрожали, и он понял, что она пребывает в таком же смятении, что и он.

Они не помнили, сколько времени длились их объятия. Мир перестал существовать для них, сейчас главным было чувствовать близость друг друга.

Наконец Хельга высвободилась из его объятий и принялась поправлять волосы. Фрэнк наблюдал за ней, любуясь огромными глазами, приоткрытыми в полуулыбке губами — прекрасными губками, припухшими от поцелуев возлюбленного.

— Я восхищаюсь тобой, — проговорил он.

— Я люблю тебя… — прошептала Хельга.

— Для меня всегда была только ты, — признался Фрэнк. — Только к тебе я стремился и только о тебе мечтал. И вот я нашел тебя.

В его глазах застыл невысказанный вопрос, но он понимал, что сейчас Хельга не ответит на него.

Они снова спустились в шале и пообедали там яйцами, сыром и кофе. Счастливые, опьяненные своим чувством, они сидели под оранжевым зонтом и молча смотрели друг на друга. Фрэнк не мог ни на секунду отвести от нее глаз, и Хельга улыбалась, читая в его взгляде любовь.

Только когда солнце стало спускаться к вершинам гор, влюбленные вспомнили о том, что пора возвращаться домой, и их радужное настроение померкло.

Чем ближе становилась гостиница, тем чаще Хельгу пробирала дрожь. Они поднялись в ее номер. Фрэнк собрался было обнять ее, но она под предлогом, что ей якобы надо заняться собой, скрылась в спальне.

Хельга отсутствовала довольно долго, и все это время Фрэнк беспокойно шагал взад-вперед по комнате. Внезапно он заметил на столе два письма, которые, очевидно, пришли с дневной почтой. Вглядевшись, он разобрал на французской марке штемпель Руана.

Фрэнк подошел к окну и выглянул наружу. На террасе появилась девушка, которой он еще не видел среди постояльцев, и устроилась в кресле так, чтобы на нее падали лучи заходящего солнца. Ее светлые волосы — почти такого же цвета, как у Хельги, — были собраны в строгий пучок. Фрэнк успел разглядеть ее лицо, которое нельзя было назвать непривлекательным.

«Интересно, кто она такая?» — промелькнуло у него в голове.

Звук открывшейся двери заставил его повернуться — перед ним стояла Хельга в черном шифоновом платье, казавшемся траурным, несмотря на букетик белых цветов у выреза. Фрэнк обратил внимание, что в темном одеянии Хельга словно поблекла.