Ольга Кирсанова - Венера из Антальи

Я даже не заметила, как очутилась в совершенно темном районе без малейших признаков цивилизации. Вверху, над причудливым извивом дороги, нависали огромные желтоватые скалы. Даже в полутьме они казались неестественно огромными, словно декорации из фильма про Циклопа. Слева темнели угловатые контуры какого-то сооружения промышленной архитектуры. Ветерок то и дело доносил оттуда запах подтухшей рыбы; наверное, это был консервный завод. Справа возвышалась железобетонная коробка недостроенного дома.

— Да, Оля, попала ты… — пожурила я саму себя и, развернувшись, пошла вниз, ориентируясь на разреженные огоньки набережной.

Однако минут через пять улица закончилась темным тупиком, в конце которого нелепо торчала огромная высоковольтная мачта. Гудение проводов над головой напоминало, что где-то живут люди, которые днем вырабатывают электричество, а вечером при его помощи развлекаются в клубах и на дискотеках.

Вернувшись к исходной точке у консервного завода, я выбрала для спуска другую улицу. Теперь высоковольтная мачта осталась где-то сбоку, и о существовании людей свидетельствовали лишь далекие огоньки у моря. Удивительно, но тут, наверху, не было слышно ни лая собак, ни боевых разборок котов, ни даже шума автомобильных двигателей.

Этот небольшой приморский городок оказался настоящим лабиринтом, сплетенным из старинных домов, извилистых улочек и бесконечных каменных стен. Переулки неожиданно заканчивались тупиками. Среди высоких заборов иногда мелькали полукруглые арки, и когда я радостно ныряла под них, внезапно оказывалась на каких-то пустырях. Глазницы темных окон отражали беспокойные всполохи электричества. Я долго блуждала между темных домов, увитых виноградом оград, и вскоре мне начало казаться, что эта дорога выведет меня не к морю, а наоборот, заведет в некое царство зла. Наконец мне повезло, и я оказалась на довольно широкой улице, где даже горели фонари.

Летучая мышь, бесшумно пролетевшая над самой головой, заставила вздрогнуть. Не знаю почему, но с самого детства я боюсь этих перепончатых тварей, воскрешающих в памяти графа Дракулу, кладбищенские привидения и прочие ужасы.

В душу холодной змеей заползали кошмарные мысли. Ночные страхи подсказывали самые мрачные продолжения путешествия…

Где-то совсем рядом пронзительно замяукала кошка, и я вскрикнула. Серая тень, проскользнувшая у самых ног, заставила меня вжаться в стенку на манер барельефа. Неожиданно показалось, что за мной следит кто-то невидимый, а потому еще более опасный. Сердце бешено колотилось, и я впервые пожалела, что отправилась в этот задрипанный городок…

— Оля, спокойно, — приказала я себе и, встав под фонарь, внимательно осмотрелась.

Вид жилых окон, подкрашенных слабым электричеством, немного успокоил; освещенные окна всегда навевают ассоциации с домашним уютом, зелеными абажурами и ощущением защищенности. Стараясь держать себя в руках, я неторопливо пошла к морю. Только теперь я поняла свою ошибку: старого турка на берегу надо было спрашивать не о гробовом вернисаже, а о гостинице! Если Никита с Юлей уже прибыли в этот городок, то они наверняка заночуют не под открытым небом. А гостиница, как подсказывал здравый смысл, в такой дыре могла быть только одна.

Внезапно в перспективе улицы мелькнул женский силуэт: бесформенное платье-балахон, покрытая платком голова… Свет фонаря на мгновение отразился в черных солнцезащитных очках, и я чуть не вскрикнула: мне показалось, что это — та самая рыжая! Действительно — кто еще будет носить солнцезащитные очки ночью? Лишь тот, кто не хочет быть узнанным…

Я тут же нырнула в подворотню. А когда, осмелев, выглянула, никакой женщины в бесформенном балахоне не увидела…

Легкий стрекот мотоциклетного двигателя незаметно вошел в слух и дал себя осознать. Из-за поворота вырулил мотоциклист и, газанув, рванул прямо на меня. Я едва успела отскочить, чтобы не оказаться сбитой.

— Смотреть надо! — вырвалось у меня.

Мотоциклист остановился и спешился.

— Простите, пожалуйста, я вас не видел, — на корявом, но достаточно внятном русском языке извинился он. — Вы не ушиблись?

— Ничего…

Я с удивлением смотрела на человека, понимавшего в этой дыре по-русски. Это был паренек студенческих лет, сухопарый, черноволосый и носатый, как многие турецкие юноши. Мотоциклист рассматривал меня с удивленной укоризной, словно дипломат таракана за протокольным столом в МИДе.

Ситуация требовала разрешения, и я сбивчиво объяснила: мол, мой старший брат со своей девушкой прибыли сюда по делам, международная выставка ритуальных услуг, взаимовыгодное сотрудничество, международная торговля…

Мотоциклист выслушал меня не перебивая.

— Выставка гробов? — уточнил он недоверчиво. — Впервые слышу!

— Но не могла же я напутать! — вырвалось у меня, хотя я уже прекрасно поняла, что здесь что-то нечисто и Круглова наверняка нечто от нас скрывает.

— А где тут ее проводить? — улыбнулся молодой человек. — В мечети мулла ни за что не позволит. На кладбище помещения подходящего нет, да и в гробах у нас хоронить не принято, все больше в саванах. Разве что в кофейне… Но туда после этого ни один уважающий себя человек не зайдет!

— Может быть, при отеле у вас есть какой-нибудь конференц-зал… или специальное помещение? — спросила я больше для проформы, прекрасно понимая абсурдность такого предположения.

— Да что вы! У нас единственная гостиница, да и то на двадцать номеров! Кстати, женщинам в нашем поселке считается зазорным ходить одной по-темному. Если желаете побыстрей добраться до гостиницы… — мотоциклист сделал приглашающий жест, — могу подвезти.

Молодой турок внушал явную симпатию: он был скромен, улыбчив и обходителен. От него исходили такие флюиды доброжелательности, что я без раздумий согласилась принять предложение.

— Простите за нескромный вопрос, — улыбнулась я, усаживаясь позади мотоциклиста, — а где вы так научились говорить по-русски?

— Дядя еще с начала девяностых с русскими торговал, — любезно пояснил спутник. — У него в Стамбуле четыре собственных магазина. По коже специализируется: плащи, «косухи», женские куртки, сумочки… Я у него с детства по торговой части учился. Вот мне и пришлось выучить ваш язык. А сейчас я на фабрике кожгалантереи работаю управляющим. Кстати, у меня несколько хороших женских курток есть, «икс-элечка», ваш размер, и я уже прекрасно вижу, что вам подойдет. Не хотите ли посмотреть?..

С того момента, как я выставил Юлю живой приманкой на шоссе, прошло минут десять. Всего две машины прошелестели по асфальту за это время. Но, наверное, в них ехали мужья с женами — никто не остановился. Я все еще ломал себе голову — не знал, как поступить. Мой любимый швейцарский перочинный нож, еще один подарок Оли на день рождения, идеально подошел к мудреным запорам гроба. Но тут послышался вой полицейской сирены… Надо мной по-прежнему возвышалась одиноко стоящая скала в два человеческих роста с плоской вершиной — перст Божий. Я надеялся, что мне удалось правильно разгадать этот знак свыше.