Ольга Кирсанова - Венера из Антальи

— Вы не могли ошибиться? — Юля выглядела по-настоящему растерянной.

— Ни один другой дом под ваше описание не подходит. Это он, точно, — вздохнул офицер. — Поздно уже, мне надо в участок возвращаться, — и сладко зевнул.

— Я тоже задерживаться не собираюсь, — заявил водитель грузовика, получив от нас остаток платы, — завтра в шесть утра мне с продуктами надо быть возле отеля.

Мы с Юлей переглянулись. Вновь ситуация становилась если не дурацкой, то рискованной.

— Может, вернемся в Сид? — предложил я. — Кажется, нас здесь никто не ждет.

— После всего, что с нами случилось?

— Да, это больше, чем ночь, проведенная в одной постели, — не удержался я от колкости в стиле моей сестры.

— Ты как хочешь, а я остаюсь, это моя работа, — Круглова спрыгнула на землю, — помоги мне сгрузить гроб и можешь ехать.

— Так просто ты от меня не отделаешься, — парировал я, пытаясь угадать причину Юлиной злости.

Самым простым объяснением была усталость и последующий нервный срыв, а о другом и думать не хотелось. Вдвоем с водителем-турком мы аккуратно сгрузили гроб, даже пожали на прощание руки. Полицейская машина и грузовик растворились в темноте субтропической ночи. Юля вновь попыталась дозвониться до турка, но с прежним успехом. Я терпеливо дожидался, когда ей надоест выслушивать длинные гудки в трубке.

— Ты, кажется, хотела прилечь? — напомнил я ей о заветной мечте.

— Да… — Ей, кажется, начисто отшибло эмоции.

— Предлагаю открыть гроб. Ты будешь спать в нем, а я устроюсь в крышке. Гарантирую, что это куда безопаснее, чем дежурный полицейский с автоматом. Ни один из местных уголовников не рискнет к нам приблизиться и на пушечный выстрел. Живые мертвецы.

— Шутишь, — Круглова устало опустилась на выставочный образец, — а мне не до шуток. Или ты не понимаешь, что такое работа? Я могу ее потерять.

Мне показалось, что Юля искренна и ничего от меня не скрывает, а потому решил, что настало время спросить ее открытым текстом. Но осуществить свое законное намерение не успел. Двухэтажный дом ожил, скрипнула дверь за забором, тихо лязгнул замок. В воротах отворилась широкая калитка и показался солидный мужчина экзотической даже для Турции внешности. Он напоминал моложавого сказочного Карабаса-Барабаса. Огромная пышная борода закрывала половину его лица. Лишь осмотревшись, он негромко произнес по-русски:

— Заносите гроб. — И тут же скрылся в темноте двора.

— Это твой временный босс? — поинтересовался я у Юли.

— Мне именно так его и описывали. Сказали: «Карабас-Барабас», узнаешь.

— А помочь нам занести гроб он не мог?

— Боссов о таких вещах не спрашивают. Надеюсь, теперь-то наступит ясность. — Юля попыталась одна затолкать гроб на колесиках в калитку.

Я отстранил ее и покатил гроб перед собой, как тележку в супермаркете. Турок тут же закрыл за нами калитку на ключ.

— Под навес закатывайте, до утра тут постоит. А потом и на выставку.

— Это тот самый помощник… мой друг, Никита Кирсанов, о котором я вам говорила, — принялась объяснять Юля, — без него я бы не сумела доставить гроб вовремя.

— Я понял. — Мрачный турок присматривался ко мне подозрительно, а затем внезапно расцвел: — Кирсанов, значит. А меня зовут Ибрахим Алла, — я пожал крепкую руку. — Вы уж извините. Не сразу открыл. Думал, вы позже приедете, вздремнул. А то, что на звонок не ответил, так по другому телефону разговаривал, выставка же готовится, дел много, компаньоны, посредники, клиенты, — не слишком логично он принялся объяснять то, что не сразу встретил нас с распростертыми объятиями. — Кофе хотите?

— Может, сразу в отель? Устали, — предложила Юля не слишком решительно.

— Нет… нет… сперва кофе. Усталость снять, — сказано было таким тоном, что возражать не хотелось.

И господин Алла повел нас внутрь просторного дома.

Я сидела в полутемном холле гостиницы и переваривала в себе соображения о Кругловой. И чем больше о ней думала, тем более подозрительным находила ее поведение.

Энтузиазм, с которым Юля рассказывала о похоронном деле, с головой выдавал в ней откровенного дилетанта; профессионалы так себя не ведут. О своем бизнесе они говорят скупо и лишь тогда, когда об этом попросят. И уж тем более — если бизнес такой специфический.

И что за странный покойник, которого, по словам усатого полицейского, Юля должна была доставить в задекларированном гробу домой?

Зачем было врать о какой-то международной выставке ритуальных услуг, определив местом проведения эту зачуханную дыру?

А уж предмет, обнаруженный мною в ее рюкзаке, и вовсе настроил меня на самые нехорошие мысли, причем слово «уголовщина» в моих построениях было самым мягким…

Конечно же, на Юлю с ее гламурными гробами, фиктивными покойниками и откровенным враньем мне теперь было глубоко наплевать. Да и курортное знакомство — это, скорей, развлечение, нежели дружба; никто не льет слез при расставании, и номерок мобильника новой подруги, торопливо записанный на сигаретной пачке или рекламном проспекте, наверняка где-нибудь затеряется. Тревожила лишь судьба брата, который, судя по всему, вляпался в весьма нехорошую историю. Если Юле удалось несколько дней обманывать меня, то мой Ник не имел шансов на спасение…

В холле царила влажная парная духота. Дышать становилось все трудней, воздух был таким тяжелым и плотным, что казалось, его можно было двигать руками, как мебель. Вентилятор, лениво вращавший пластмассовыми лопастями под потолком, не спасал. Я кивнула портье — мол, не закрывайтесь, — и вышла во двор.

Призывно стрекотали невидимые цикады. Морской бриз освежал лицо и шею. Едва слышно шелестела листва. Я прищурилась на тонкий белый месяц и впервые поймала себя на мысли, что мне хочется обратно в Москву, с ее муравьиной суетой, постоянно возникающими проблемами, тяжелым смогом и бесконечными автомобильными пробками…

Прохаживаясь под окнами отеля, я то и дело посматривала в сторону шоссе под горой. Редкие машины, проезжавшие из Антальи и обратно, расчерчивали фиолетовую ночь мгновенно исчезающими красными трассерами. Однако ни одна машина в сторону отеля так и не повернула.

Я цокала босоножками по разбитым бетонным плитам, ностальгируя по Москве, по моей небольшой, но уютной квартирке в Сабурове, куда по пятницам на «девичник» приходили мои лучшие подруги — попить легкого вина, поболтать о старых рецептах салатов, новых знакомствах с мужчинами, модной косметике и аналогичных пустяках… И тут мне послышалось, как на втором этаже хлопнула форточка. Это был единственный в гостинице двойной номер, окна которого выходили с торца отеля. Тот самый номер, забронированный Юлей Кругловой, где под кроватью я обнаружила в рюкзачке странный предмет.