Гарольд Роббинс - Мечты умирают первыми. Бегство из Занаду

Глядя на Лонегана, я не мог не признать, что он действительно удивительный человек. Насколько мне известно, вряд ли он лег раньше пяти утра, однако вид имел такой, словно дрых часов двенадцать. Кроме того, стало ясно, что он нисколько не сомневался в исходе дела, поскольку физически было невозможно собрать все нужные бумаги между прошлым вечером и этим часом утра.

Колер разложил документы на столе передо мной.

— Хотите ознакомиться?

Я пододвинул их к Верите.

— Мисс Веласкес сделает это за меня.

Колер коротко глянул на девушку, потом опять посмотрел на меня.

— Она аудитор?

Верита ответила сама за себя:

— Бухгалтер и аудитор. С дипломом, хотя и без практики.

На Колера, похоже, подействовало. Во всяком случае, он молчал, пока она проглядывала бумаги.

Тем временем я обратился к Перски.

— Мистер Лонеган сообщил вам, что я хотел бы вас оставить?

— Да, — ответил Перски, — но я не могу себе этого позволить. Нужно же что-то есть, а я уже шесть месяцев без пособия на детей.

— Я и не предлагаю вам работать даром.

— А за сколько?

Я понятия не имел о действующих ставках и потому сказал наобум:

— Полтора в неделю плюс премиальные.

— Не могу. В «Дэйли таймс» мне предложили двадцать пять.

Мне не нужно было ничьих советов, чтобы сообразить, что двести пятьдесят долларов далеко превышают мои возможности.

— Полтора это максимум.

— Он согласится, — ответил за Перски мой дядя.

Перски попытался было запротестовать, однако учел выражение дядиного лица.

— С такими деньгами мне не погасить векселей, мистер Лонеган, — нерешительно промямлил он.

— Еще труднее сделать это с больничной койки, — холодно ответил дядя. — Ты отделался так легко лишь потому, что мне нужна эта сделка. Учти.

Перски взглянул на меня. Он умел признать поражение.

— Я согласен, — сказал он.

— Прекрасно, — улыбнулся я. — Если нам повезет, заработаете не только на хлеб, но и на масло.

— Ловлю на слове, — ответил он, вскидывая руку. — Заметано.

— Все в порядке, — подала голос Верита. — Но по-моему, необходимо еще одно, а именно, гарантия освобождения от прошлых долгов и налогов, подписанная мистером Лонеганом.

— Мистер Лонеган не является участником данной сделки, — обиженно заявил Колер. — Ему совершенно незачем подписывать подобный документ. Кроме того, у вас уже есть подпись мистера Перски.

Верита взглядом попросила меня о поддержке.

— Мистер Колер, — сказал я, — я не в состоянии платить мистеру Перски даже ту сумму, которая сделала бы его подпись ценнее бумаги, на которой она поставлена. Мистер Лонеган говорил, что газета перейдет ко мне свободной от любых денежных претензий. Либо так, либо никак.

— Мистер Лонеган никогда… — начал было Колер.

— Мистер Колер, приготовьте требуемую гарантию, — перебил его дядя. — Я подпишу.

— Я не в состоянии сделать этого до завтрашнего утра. Сегодня в офисе никого.

— Ты получишь бумагу завтра, Гарис. Моего слова достаточно?

— Да, дядя Джон.

Дядя улыбнулся.

— Прекрасно. Тогда перейдем к подписанию прочих документов.

Я условился с Перски о встрече в конторе на следующее утро и, уходя, был уже владельцем газеты. Мы с Веритой протолкались сквозь толпу в «Нэйт н’Эл’с» к столику Бобби.

— Ну, как? — спросил он.

— Мы уже в деле.

Всего через пару недель Лонеган лично явился в мою контору, сжимая в руке первый номер «Голливуд экспресс». К моему столу ему пришлось проталкиваться сквозь целую толпу мальчишек, занятых уборкой и покраской.

Лонеган швырнул газету мне под нос.

— Какого черта ты тут тиснул?

— Ты хотел, чтобы газета вышла как можно скорее. Я ее выпустил.

— И ты называешь это газетой? — обрушился он на меня. — В ней нет ничего, кроме моей рекламы. Кто, по-твоему, на нее взглянет?

— А кто бы взглянул на все остальное?

— А твой заголовок?! «Это издание выпущено в свет исключительно для того, чтобы не разочаровывать читателей, которые плохо себя чувствуют без туалетной бумаги высшего качества». Мне не кажется, что это забавно.

— А мне кажется.

— Вульгарно и вдобавок отдает плохим вкусом.

— Верно, — согласился я.

— Надеюсь, ты не ждешь, что я буду платить тебе триста двадцать долларов в неделю за вот такое? Если хочешь получить их, сделай что-нибудь более приличное.

— Запла́тите, дядя Джон, — спокойно возразил я. — У нас на руках подписанное вами соглашение. Там сказано, что мы публикуем четыре страницы рекламы в каждом выпуске, и нет ни слова о том, что мы обязаны печатать что-то еще.

— Я не собираюсь платить.

— Значит, собираетесь нести судебные издержки сверх названной суммы. Это чертовски солидное соглашение.

Лонеган внезапно заулыбался.

— О’кей. Я заплачу. Теперь, может, все-таки объяснишь, зачем ты все это затеял?

— Чтобы выпустить настоящую газету, по моим мыслям, мне понадобится от восьми до десяти недель. А до тех пор нужны средства для жизни — деньги, которые дает твоя реклама.

— Ты мог бы сообщить мне об этом. Я бы дал тебе время.

— Но не деньги. Трехсот двадцати долларов на хлеб хватит с избытком.

— Но мы все равно не можем выпускать такое безобразие! Налоговая служба не бык, чтобы дразнить ее красной тряпкой.

— Это не мои проблемы.

— Если я ссужу тебе деньги, ты уймешься, пока газета действительно не будет готова?

— Нет. Ссуду зарабатывают или возвращают.

Лонеган помолчал.

— Если я дам тебе двадцать пять тысяч наличными без налогов и обязательств, ты уймешься?

— Без возврата и каких-либо условий?

— Без всяких условий.

— Идет.

Он извлек из кармана чековую книжку, выписал чек и вручил его мне.

— Спасибо, дядя Джон.

— Меня утешает только одно, Гарис. Раз уж меня нагрели, это, по крайней мере, не вышло за пределы семьи.

Я рассмеялся:

— Мне есть с кого брать пример, дядя Джон.

Лонеган огляделся.

— Что делают здесь все эти юнцы?

— Убираются. Газета, которую я собираюсь выпускать, не может выходить в сарае.

— Откуда они взялись?

— Из Юношеской Службы преподобного Гэннона. Они работают в свое свободное время за пятьдесят центов в час и жертвуют их в пользу церкви.

— Папаша твоего дружка, похоже, разбирается в бизнесе получше нас с тобой.

— Ему помогает Иисус Христос.

Дядя снова перевел взгляд на газету.

— У тебя еще много осталось?

— Нет.

— Скверно. Узнай я об этом вовремя, мы бы помешали их распространению.

— Не тревожься, дядя Джон. Никто, кроме тебя, этого листка не видел.

— Откуда такая уверенность?

Я улыбнулся.

— Было напечатано всего двадцать пять экземпляров, и все они попали прямиком к тебе.

— Мистер Брендан, — раздался чей-то мягкий голос. — Извините за беспокойство, мистер Брендан.