Гарольд Роббинс - Соблазнитель душ

— Все не так просто. И потребуется много денег.

— Барбара, то есть Беверли одолжит их тебе. У нее их мешок, а сидя в твоем доме ей ими не воспользоваться.

— Ничего из этого не выйдет.

Али Эльях рассмеялся.

— Почему? Ты все равно будешь нести людям слово Божье. А разве не этого тебе хочется?

Пастырь промолчал.

— Ты это сделаешь, Пастырь, и я твой первый новообращенный. Я беру себе прежние имя и фамилию, становлюсь Джо Вашингтоном и забываю о Черных мусульманах. Приятная это штука, родиться — вновь.

— Ты серьезно? — спросил Пастырь.

— Абсолютно серьезно, — ответил негр. — Я уверен, Бог не хочет, чтобы эти мелкие неприятности остановили тебя. Он дал тебе этих юных кошечек именно для того, чтобы ты нес Евангелие людям.

Ровно в четыре часа черный «мерседес» подкатил к тенту. Телохранитель выскочил из машины, открыл заднюю дверцу. Джейк Рэндл отмахнулся от протянутой руки телохранителя и вылез из машины без посторонней помощи. Медленным шагом, опираясь на черную трость с золотым набалдашником, он двинулся к входу в импровизированную церковь.

Джо взмахнул рукой, и две девушки в длинных белых платьях поспешили к старику, чтобы проводить его к скамье в первом ряду. Среди собравшихся зашелестело: «Джейк Рэндл, Джейк Рэндл». Многие из них впервые видели человека, чьей фамилией назывался город, в котором они жили.

Все молча наблюдали, как старик идет по проходу. Теперь они поняли, почему пустовала скамья в первом ряду. Как это ни странно, подобная привилегия не вызвала негодования. Никто не оспаривал право старика сидеть там, где ему хочется. Он подошел к середине скамьи, сел. Девушки дали ему буклет, но не заикнулись о долларе. Старик положил буклет рядом, даже не раскрыв его. Телохранитель примостился на краешке скамьи.

Рэндл не спеша снял шляпу, положил на скамью. Волосы его поседели, но оставались такими же густыми, как и много лет тому назад. Он поднял глаза на платформу.

Прямо на него смотрела громадная фотография Пастыря, слова «Христос ждет тебя» сверкали в ярком свете юпитеров. С пустой платформы взгляд Рэндла переместился на большие деревянные бочки с позолоченными кранами, стоящие на подставках, по пять с каждой стороны платформы. Затем затрубили трубы, ударили барабаны, на занавесе появилось световое пятно.

Занавес отошел в сторону, оставив в луче прожектора Пастыря в черной сутане с белым воротником, надетой поверх костюма, с аккуратной прической над бледным, дышащим спокойствием лицом. В руках его была Библия с золотым обрезом в кожаном переплете. Под барабанный бой Пастырь двинулся к стоящей на платформе кафедре. Барабаны замолчали, как только он положил на нее Библию. Пастырь оглядел собравшихся. А затем послышался низкий, зычный голос.

— Во имя Господа нашего Иисуса Христа добро пожаловать в Дом Господний церкви триумфа христианской Америки. Пастор — преподобный Константин Эндрю Толбот.

В шелесте одежды и покашливании, собравшиеся опустились на скамьи в ожидании проповеди. Прежде чем заговорить, Пастырь вновь оглядел зал.

— Мы все грешники!

Первая же фраза мгновенно приковала к нему внимание аудитории. Не только словами, но и выговором, чуть в нос, свойственным юго-западным штатам. Тем самым Пастырь давал понять слушателям, что он уроженец этих мест.

— Вы смотрите на меня и удивляетесь: «Как я могу быть грешником? Разве я не был на церковной службе сегодня утром? Разве я не слушал моего многоуважаемого священника, проповедовавшего слово Божье?»

Разумеется, вы были на службе. Но выслушивать проповеди по воскресеньям недостаточно. Загляните поглубже в свою душу. Подумайте о днях минувших и днях грядущих. Можете ли вы сказать, что вам не грозит гнев Божий, когда Он сойдет с небес, чтобы покарать нечестивость и несправедливость?

Можете вы сказать, что не отвратили от себя Бога и Он не ввергнул вас в низменность страстей, которые бушуют в вашем сердце, в грязь, пятнающую наши тела прелюбодеянием, злобой, обманом, завистью, убийством и другими порождениями зла — скотоложеством, лесбиянством, гомосексуализмом.

Можете ли вы сказать, что вас не упрекнешь в несдержанности, что вы не ищете удовольствий в жизни, не стремитесь получить прибыль или собственность, не принадлежащие вам по праву? Или хотя бы не думаете об этом?

Он выдержал паузу, обежав взглядом зал.

— Я говорю вам, если есть среди вас хоть один человек, который выйдет сейчас ко мне и скажет, что нет за ним ни одного из этих грехов, я скажу вам, что все вы спасены.

Вновь пауза. Паства замерла. Никто не шевельнулся.

Он глубоко вдохнул и голос его зазвучал еще увереннее.

— Тогда я обращусь к вам с теми же словами, с которыми апостол Павел обратился к римлянам:

«Ибо я не стыжусь благовествования Христова, потому что оно есть сила Божия ко спасению всякому верующему» [13] Рим. 1:16. .

И в этом будет смысл моего сегодняшнего обращения к вам. Неудачи Америки не от того, что Бог повернулся к нам спиной, но потому, что мы отвернулись от Него. Это страна основана Его именем и только тогда обретет силу и могущество, когда мы вернем в страну Его имя. Вот для чего создана церковь триумфа христианской Америки. Чтобы вернуть Соединенным Штатам Америки благоволение нашего Господа и Спасителя Иисуса Христа.

Сначала тихо, потом все громче зазвучало одобрительное: «Аминь!»

Пастырь оглядывал сидящих перед ним. На его лице не отражались чувства. Но он уже знал, что они в его власти. И с нетерпением ждут его слов.

— Дьявол в ваших душах! — вскричал Пастырь. — И где окажетесь вы в тот день, когда Спаситель придет за ними? Поверьте мне, день этот не за горами, ждать осталось недолго. Вознесетесь ли вы с Иисусом на небеса, чтобы предстать перед золотым троном Бога? Или дьявол утащит вас в ад, обрекая на вечные муки и проклятие? Вы это узнаете сами!

Он простер к небу руки, вскинул голову.

— О, милостивый Иисус, помоги мне указать путь к Тебе этим несчастным грешникам, что сидят передо мной. Помоги мне, о благословенный Иисус.

Тут они отреагировали громче, не подозревая, что те же слова, заранее записанные на пленку, вырвались не только из их уст, но и из динамиков.

— Аминь! Восславим Господа!

Еще более получаса он кричал, умолял, проклинал, угрожал, рисуя самые невообразимые муки ада, насмерть запугав аудиторию. Внезапно Пастырь смолк, лицо его блестело, волосы слиплись от пота, воротник расстегнулся, сутана прилипла к надетому под нее костюму. Долго, долго смотрел он на них.

— Я иду к вам, ибо вижу, что в некоторых дьявол сидит куда крепче, чем в остальных. Я пройду среди вас во имя Иисуса Христа и вместе с ним сражусь с дьяволом за ваши души.