Юлия Камилова - Ветер далеких скал

– Да катись ты…

– Так я согласен! Куда угодно, лишь бы выйти за пределы больницы. Надоело тут отлеживать бока да любоваться юными медсестрами.

Поставив вызов на громкую связь, Конрад принялся обустраивать свое любимое рабочее место за кухонной стойкой. Оно находилось подальше от окна, чтобы городская суета не нарушала фокусировку на незавершенной статье. Профессор, наученный горьким опытом, прекрасно знал: стоило ненадолго отвлечься, как все гениальные мысли и формулировки исчезнут в никуда, из которого возврат невозможен.

Буйство природы отвлекло Иверсена на пару мгновений, ведь оно словно грозилось выбить тонкое стекло из рамы. Легкая дрожь и тихая вибрация казались вот-вот убедят, что стихия окажется сильнее рукотворного творения человечества. И все же окно выстояло, гордо разбивая капли, становившиеся все крупнее и ожесточеннее.

– Упивайся незапланированным отпуском и не жалуйся, а то я быстро тебя подменю.

Трескучий смех разнесся по всей комнате; Конрад поставил ноутбук на положенное ему место и водрузил чайник на плиту.

– Лучший собеседник, бесспорно, – весело заявили по телефону, где на фоне послышался скрип кровати. – Ты хоть навестишь своего коллегу, который так помогал тебе…

–…скинул всю свою работу на целый месяц, – засыпав две ложки кофе в чашку, равнодушно отметил Иверсен.

–…давал ценные советы…

–…сбагривал студентов с курсовыми… – опершись поясницей на кухонный столик, он скрестил руки на груди, кисло взглянув на черный дисплей.

–…уведомлял о проверках… – не желал угомониться мужчина, даже позабыв о кашле на время своей тирады.

–…а сам сбегал с совещаний под предлогом важных дел, – выдохнув, Конрад закрыл глаза, окунувшись в воспоминания на одно мгновение. – Хорошо, я к тебе загляну. Занесу витаминчиков…

– Лучше коньяк, – быстро поправил совсем радостный Виктор, а Иверсен осознал, что его снова попытались развести, только он уже давно не был мальчишкой.

– Вам нельзя принимать ничего крепче зеленого чая, Виктор Станиславович, – безапелляционно сказал он, повернувшись на свист чайника. Залив кипяток в чашку и быстро размешав сахар, он завершил свою мысль: – Как минимум врачи не допустят такого злостного нарушения правил.

На фоне послышался звук открываемой двери, за которым последовал вежливый вопрос медсестры. Судя по мягкому тембру, девушке было чуть за двадцать, а по изменившимся интонациям Виктора можно было понять, что выглядела она весьма привлекательно.

На неопределенный срок коллега выпал из разговора; Конрад открыл ноутбук, пересмотрел написанное и даже добавил в статью пару абзацев. Слушать заигрывания пятидесятилетнего мужчины с молоденькой девушкой не было никакого желания, но и сбрасывать вызов ему было не на руку. У него все еще остались вопросы.

– И я снова с тобой, Конрад. Так вот, если вернуться к теме с коньяком… – воодушевленно начал было Виктор Станиславович, как Иверсен без всяких зазрений совести прервал его.

– Его не будет и точка. А теперь непосредственно к делу, которое интересует меня, – мужчина особенно четко выделил последнее слово, подразумевая серьезность его намерений выяснить правду. – Зачем ты сообщил Лёвушевой, где я был сегодня? С каких пор ты выдаешь меня посторонним людям?

– Она не посторонняя. Она лучший нейрохирург в этой захолустной больнице!

Конрад с шумом втянул воздух в легкие и медленно сжал кулаки.

– Для тебя может быть, но не для меня… – замолкнув на пару секунд, он размял пальцы, а затем повел разговор дальше. – Ты узнал причину ее интереса?

– Она сказала, что это личное.

– И ты не пытался узнать больше? – скептично переспросил он, отхлебнув горьковатого кофе с минимумом сахара, бодрящего и согревающего похлеще стопки высокоградусного алкоголя.

– Обижаешь, – протянул он, слабо кашлянув. – Пытался, но Полечка – кремень. Даже глазом не моргнула и не выдала свою тайну. Как я ни старался, она не сболтнула лишнего. Только то, что ей нужна была помощь кого-нибудь сведущего в скандинавской культуре.

Фыркнув, Иверсен закатил глаза. Бесполезный допрос не добавил ни единой крупицы полезной информации. Все это он узнал сам от Лёвушевой.

– А ты взял и предложил меня, – запустив руку в мокрые волосы, мужчина бросил взгляд куда-то сквозь окно, за которым было так темно, словно на город уже опустилась ночь.

– Я не мог посоветовать ей какого-то дилетанта. Уж прости. Если помогать, то хорошо, – гордо произнес Виктор Станиславович. – А лучше – безупречно.

Яркая молния рассекла небо, осветив изнутри темные облака, а вслед за ней с минимальной задержкой послышался раскат грома. Казалось, природа воевала с невидимым врагом. Безжалостно и сурово. Все нутро выло в унисон новым и новым ударам стихии, звавшей подобно боевому рогу на поле брани. Отогнав наваждение, Конрад снова сфокусировался на разговоре, который стоило бы уже заканчивать.

– Да-да. А чужими руками вдвойне лучше. Я тебя понял, я тебя услышал, а теперь мне пора за работу. В отличии от некоторых, мне не платят за отлеживание боков и любование прекрасными дамами в белых халатах, так что прошу простить, но мне пора.

– Ладно, работай, трудоголик. Не забывай, что ты обещал меня навестить, – напоследок бросил Виктор и скинул вызов.

– Как же тут забудешь, – размяв шею, сообщил он пустой квартире, и под шум дождя, смешанным с удалявшимся громом он вернулся к статье, готовой уже на добрую треть.

Вынырнуть из работы Иверсену удалось лишь к позднему вечеру, а сон из-за сбитого режима совсем не шел. Оставив ноутбук в гордом одиночестве, он устроился поудобнее на диване, разглядывая листок с прелюбопытным шифром. Мужчина не мог перепутать: он видел его раньше, но он никак не ожидал, что давнее предсказание норн 5 5 Но́рны ( др.-сканд. Nórnen) – три женщины в германо-скандинавской мифологии, наделенные особым даром. Они видят не только судьбы людей и богов, но и целых миров. Их мудрость столь велика, что сам Один неоднократно обращался к ним за советом. даст о себе знать столь нетривиальным способом. Воспоминания тускнели, некоторые события исчезали из памяти, но только не это.

Спустя двадцать лет Иверсен помнил тот момент, словно он был час-полтора назад и, глядя на одну единственную строку рун, давний разговор снова зазвучал в его голове.

– Юноша, что вы хотите узнать? – Три голоса словно один задали обыденный вопрос, но все же с флером таинственности и чарующей неясности.

– Мое будущее, – четырнадцатилетний Конрад ответил той же монетой женщинам без возраста напротив, которые как ни странно очень хорошо его поняли.

Без докучливых уточнений они приступили к делу. Трижды отличные друг от друга ладони исчезали в черном непроницаемом мешочке с темно-зелеными завязками, и трижды каждая из норн клала аккуратный деревянный кругляшок на стол. Когда девятый коснулся стола, Иверсен напряженно вгляделся в них.