Василий Фомин - Легенда о царице. Часть пятая. Царство мертвых

– Ну, пусть и это будет верно, тебе то, что за дело, куда меня утянут в Дуат, Иалу или Аменти?

– Спасти тебя хочу, такой вот у меня каприз и вот такая слабость, той нравились убийства, а мне наоборот. – Имтес насмешливо посмотрела на странника и неожиданно приподнялась и, обхватив его руками, зашептала. – Мой дорогой, ты сам подумай, какой сейчас удобный случай, – Нейтикерт всех претендентов в могилу утащила, (и ей за это мое отдельное и огромное спасибо) престол владык Земель Обоих свободен и я единственная и законная (если в суть дела не вникать) наследница прошу тебя быть со мною рядом. Ты помнишь, как я была твоей женой, какое-то же время ты так думал, так скажи – хорошей я была женой?

– О, да, ты была великолепна.

– Я не только была, – я есть. В отличии от некоторых. На это обрати внимание.

– Да, всё получилось так, как ты и хотела – царица умерла, а ты жива. Нет больше Гора сына Ра и нет измены супруг Гора..

– Верно, теперь только ты и я без всяких повелений. Мы всё исполнили, как предначертано и никого не предали. Мы были верны царице Нейтикерт. До смерти! Далее уж верности требовать никто не вправе! Теперь пора за дело.

– О, да! Дел вам здесь теперь с избытком хватит, сейчас начнется свалка, бунт и драка.

– Драка так драка, значит подеремся. Будь же смелей, мой милый, я не верю, что ты боишься драки, ты же обладаешь тайным знаньем, давай построим все эти колесницы, катапульты, арбалеты, огнеметы, что там еще можно построить, ты же знаешь, как сражаться, лучше самых лучших наших полководцев. Я знаю, ты же предлагал все это царице, тогда ты действовать хотел и ты знаешь, что все это мне по силам сделать, ты знаешь, что я действовать умею, и кое-что из твоих планов уже осуществила – Та Ше наполнена, дамба построена – вода запасена на весь сезон. Мы с тобой неизмеримо богаты! Почти вся вода наша. Обрати внимание на мои слова – не я, а мы! Я верю, что победа будет наша, и МЫ с тобою непременно станем властителями Черной Земли.

– На такое предложенье я уже раз ответил – царица посмотри-ка на меня – какой же я властитель? – вестник улыбнулся.

– Ты? Ты будешь самый лучший и самый справедливый! Ты сам этого не понимаешь! Я, тебе отвечу по другому, – а кого бы ты хотел видеть правителем из тех, что были, и из тех, что теперь остались? Ты же хотел сей мир исправить – вот тебе возможность! Но ты все сомневаешься, все думаешь о ней. – Имтес взяла лицо странника в ладони и со странным сочетанием нежности и страдания сказала. – Поверь же, мой дорогой, у тебя нет просто выбора иного, не стоит больше сравнивать, прикидывать, решать, все решено и лучше будет, если ты поверишь мне на слово. Мы проживем прекрасную жизнь полную событий и приключений и я буду тебе самой лучшею женою и другом самым лучшим. Решай сейчас, через мгновенье будет поздно. Ты только, дорогой, подумай, что можешь упустить возможность изменить весь мир! На многие тысячелетия. Изменить! В лучшую сторону. Как ты и хотел! Это же твоя мечта! Ну, я же знаю, что ты хочешь изменить его, ибо то, что ты видел за пять тысячелетий тебе совсем не нравиться.

– Имтес, но я же говорил, что не вправе вмешиваться в исторический ход событий. Жить в истории можно сколько угодно – менять её нельзя. Последствия непредсказуемые будут.

– В жопу твоя историю. В задницу ее! – с египетской прямотой сказала Имтес. – И мордой в свиной навоз непредсказуемые последствия!

– Ты что, Имтес?!

– Я сказала – в жопу вашу историю и в задницу её последствия! Еще раз тебе повторить? Или хватит одного раза? С чего ты взял, ну, с чего, что вся ваша гребанная история, та, которую ты знаешь, есть верх мирового совершенства? С чего ж ты взял, что она вас приведет прямо мордой в райские Иалу? Нет, ну скажи с чего?! Ну, скажи, скажи? Я древняя египетско-ливийская дура, хочу услышать слово мудрости. Итак? Объясни, почему непременно будет хуже? И отчего решил ты, что тот зигзаг, что мы с тобой сейчас заложим, обязательно приведет к худшим результатам? Откуда это тебе известно? Почему же, обязательно, должно быть хуже? А может хуже быть уже не может? Об этом ты не думал? Так, как в твоем понимании дальше будет. Об этом-то подумай! На досуге, если время будет.

Вестник замер пораженный простотой и логикой рассуждений дамы диких теххенну. В некоторой растерянности он присел на ложе.

– Ну, вот, ты знаешь эту самую историю на тысячелетия вперед, так скажи мне честно – она предел совершенства?

Вестник, молча, покачал головой.

– Ну, может она улучшается год от года? К примеру, меньше крови льется?

– Крови пролили море и ещё моря прольют.

– Но все хотя бы люди стали сыты?

– До сих пор от голода люди мрут. А кое-где даже и от жажды. В нашем мире, сказочных свершений и баснословного богатства, кое-кому даже воды не хватает.

– Так может стали лучше сами люди?

– Ну, как сказать, я даже не знаю, мы себя считаем верхом цивилизации, а то, что было раньше – все полный отстой, в отношении морали.

– То есть это мы, с вашей точки зрения зверьё и дикари?

– Ну, есть такое мнение.

– А сам-то как считаешь? Ну, ты прожил у нас кое-какое время, и что? – сильно мы отличаемся от вас?

– Ох, дорогая Имтес, я даже и не знаю, у нас, знаешь ли, есть общепринятые нормы морали.

– И у нас есть. – свет в глазах древнеегипетской стервы почему-то пропал. – Вырубленны в камне и написаны в каждой гробнице – вдов не притеснял, у бедных не отнимал, будто у тех еще что-то отнять можно, да, и еще нищим помогал. Нищему помочь огромная заслуга – целая корка хлеба! У каждого сдохшего мерзавца так и написано. Вы следуете им? Ну, если честно?

Вестник, опять молча, покачал головой.

– То есть, я так понимаю: что зная истины простые, что известны уже нам, их недавно Нейтикерт перечисляла, вы за тысячелетия должны были бы стать равны богам, и жить в райских полях Иалу. А вы по-прежнему по уши в дерьме. По макушку. Почему не создали рай земной для всех? Да, хрен с вами, пусть не для всех, но хотя бы для работающих, для общества и государства? Отвечай! – Имтес затрясла за грудки Джедсегера. – Отвечай, придурок! Отвечай урод!

Вестник развел руками. Имтес с невыразимым презрением посмотрела на него.

– Так какого же ты хера, боишься изменить сущность мирового порядка, мой дорогой? Чего ты, так нежно бережешь, кучу огромную говна? Ты либо трус, либо ханжа.

Вестник закусил губу и порывисто обнял Имтес, изо всех сил прижав с себе.

– Имтес! – голос вестника слегка дрогнул. – Мой белоснежный лотос! Ты права. Во всём права. Да неужели же по-другому, будет хуже. Да неужели может быть хуже, чем всё это время было?! Неужели может быть хуже, чем когда мудрецов приговаривали к смерти за мудрость и за попытку понять сущность мира? Неужели будет хуже, чем когда зодчего, за сотворение чуда света, в тюрьму сажали и доводили до самоубийства? Да неужели будет хуже, чем тогда, когда государство, спасшего его героя, как предателя изгоняло? Неужели будет хуже, чем когда с какого-то банана посчитают великой царицу свой народ превратившей в скот, да так превратившей, что еще триста лет его делят на быдло и все остальное.