Василий Фомин - Легенда о царице. Часть пятая. Царство мертвых

– А именно это для меня и важно. Если есть любовь, хотяф бы на срок одной жизни, то все у нас выйдет. Всего мы достигнем на срок хотя бы одной жизни.

– Послушай, но это же чепуха.

– Получилось очень странно. У Нейтикерт была любовь и она меня постоянно прогоняла и кроме любви ничего не предлагала и не просила. Ты же зовешь с собой и предлагаешь всё – весь мир и целую жизнь, всё кроме любви.

– Любовь? – прошептала Имтес, как-то притихнув и даже чуть опустив взгляд.

– Обязательно. Это всего лишь на одну жизнь.

– Тебе нужна моя любовь? – Имтес подняла печальные глаза. – Любовь принцессы Техенну?

– Конечно. Иначе не будет разговора.

Звон пощёчины раздался очень неожиданно.

– Такая подойдет? – участливо спросила она и отвесила ещё одну оплеуху.

– Любви моей захотелось. – прошипела Имтес и подскочила словно её кольнули в попку, руки её замелькали с такой скоростью, словно она решила переплыть бурные воды Хапи на одном дыхании.

– Скотина подлая! – заорала она. – Вся перед ним обнажилась. До трусов разделась. И трусы сняла. И все позы поменяла и всё скотине мало! А оно всё кочевряжется – любви теперь ему давай, гамадрилу! Ну, на! – получи любви по наглой морде!

Имтес, закусив губу, со скрюченными пальцами кинулась на вестника, и они покатились по ложу, брыкаясь и извиваясь.

– Дорогая, что с тобою! – кричал несколько растерявшийся вестник, с весьма переменным успехом уворачиваясь от звонких ладоней почему-то не желающей влюбляться Имтес. – Я не хотел тебя обидеть!

– Любви тебе, козлу! – вопила Имтес. – Мало, сука подлая, меня со всех сторон оттрахать, надо ещё в рот засунуть и на рожу кончить! Так получи к любви закуску. Нравиться?! Ну, так не стесняйся я щедро угощу и этим – на, ешь еще.

– Да, Имтес! Хватит. Обойдемся без любви, я не думал, что это тебя так расстроит.

Вот уж этого говорить, ну, ни как не следовало.

Имтес на мгновение замерла с открытым ртом и, некоторое, время, молча, созерцала вестника.

– Значит, обойдешься? – спросила она, наконец. – Без моей любви. А только что просил, как жизни! А оказывается вполне можно без нее и обойтись. А почему и нет? Тоже еще фигня какая! Любовь Имтес принцессы техенну! Вот еще херня какая! Какая-то любовь.

– Ой, прости Имтес, я сказал какую-то фигню. – как и всякий мужчина он совершенно не понимал женщин.

Он обнял разъяренную женщину и нежно притянул к себе, чего, в общем-то, тоже делать не следовало – Имтес с наслаждением вцепилась ему в грудь зубами.

Вестник завопил и бросил энергичную даму, но теперь уж она обхватила его руками и присосалась словно вампир. С шипеньем произнеся вполголоса несколько ругательств на исконно русском языке, он попытался разжать челюсти красавицы, но получил только лишний укус за палец. Он уже начал было прикидывать, не придушить ли слегка дорогую Имтес, как она отпустила его, очевидно насосавшись, или просто ей не хватило воздуха. Она подняла вверх улыбающееся лицо с измазанными кровью губами, объемистая грудь покинула пределы голубого платья и терлась о живот странника, а великолепная принцесса загадочно пообещала:

– Ну, как не мало, ли тебе, мой дорогой, любви? А то сейчас ещё добавлю.

И на четвереньках быстро поползла по кровати к столику. Странник, не желая выяснять какие еще сюрпризы его ждут, ухватил ее за ногу потянул к себе и из под платья плавно выплыла попка взбесившейся стервы.

Имтес, однако, принялась неистово брыкаться, и страннику пришлось навалиться сверху на, лишь теоретически одетую, девицу. Предполагаемая царица в ответ на это неистово извивалась и брыкалась, будто ее насильно лишали невинности, и призывала на голову странника всех демонов египетского ада, что было достаточно страшно, ибо имена их были не менее жуткими, чем демонов средневековья, но гораздо более понятными, прагматичными и ужсными.

Однако вскоре, поскольку они оба практически были нагие и очень тесно друг к другу прижимались, брыкания принцессы несколько видоизменились. Они как-то стали более размеренными и плавными, попка ее под странником зашевелилась, и начала его подталкивать. Имтес принялась постанывать и глубоко задышала, а так же головка ее запрокинулась вверх и руки странника ослабили захват.

– Подлец. – миролюбиво сказала принцесса.

Видимо начиналось действие шунну. Самого дьявольского изобретения мужчин. Из-за которого женщина с ума сходит от простого прикосновения к точке схождения ног.

– Мерзавец. – добавила она через некоторое время. – Пусти меня, скотина, я повернусь. Хочу тебя видеть. Твою мерзкую рожу.

Имтес под ним перевернулась и, глядя почему-то с грустным торжеством, словно прощаясь с какой-то мечтой, протянула к нему руки, притянула ближе, левым локтем обняла за шею и некоторое время лежала, молча и не шевелясь.

– Значит без любви у нас с тобой никак?

Затем вздохнула, что-то нашарила правой рукой, и странник почувствовал укол в плечо.

Повернув голову, он увидел змею, впившуюся в него и попытался сбросить, но Имтес ладонью прижала ее голову еще плотнее, не позволяя вытащить клыков, и обхватила вестника ногами, другой рукой все так же обнимая за шею, зашептала на ухо:

– Так отправляйся же в ад, к своей возлюбленной царице. Зачем ждать ещё тебе целую жизнь. Неужели я не найду другого?

Вестник, наконец, оторвал руки Имтес от себя и от змеи, а змею от себя и, держа последнюю перед собою, рассмотрел. Прекрасная желто-охристая египетская кобра. Та самая, что избавила от позора жизни последнюю царицу Египта Клеопатру. Укус практически безболезненный.

– Ну, здравствуй Ная Гая! Привет тебе, моя подруга. В истории ты уже встречалась и в ситуации весьма похожей.

Он взял змею и за хвост и посмотрел, примеряясь на принцессу. На лестнице нарастал какой-то шум, и вообще, снаружи что-то происходило, но они все это пропустили среди пощечин воплей и объятий и рук принцессы, и влаги ее глаз. Странник накрутил ей на шею змею и потянул за шею и за хвост.

Имтес смотрела все так же презрительно без всякого страха. Лицо ее со вздернутым ливийским носиком, с румянцем на щеках выглядело девственно невинным, если бы не кривая усмешка, да и вообще все остальное было великолепно: крупная грудь раскинувшаяся в стороны, узкая талия, не очень широкие стройные бедра, светло-русый курчавый треугольничек у схождения длинных ног. Ну, натуральная блондинка.

– Ну что? Ждешь чего? – спросила Имтес, в упор глядя горящим взглядом. – Не умеешь убивать? Жалко меня? И вправду никакой из тебя правитель.

Да, египетская дама отличалась от своих пятитысячелетних потомков, – те верещали бы перед лицом смерти, и просили бы пощады, а эта высказывала полное презрение и смеялась в лицо смерти. Мысль о пощаде просто не приходила ей в голову. Она знала, как надо умирать. Она знала, что пощады за это не бывает. К чему же унижаться в неосуществимых просьбах. Да пошли вы все!