Николай Лузан - Между молотом и наковальней

Веселый смех прокатился по салону, и снова все внимание было приковано к тому, что происходило на летном поле. На нем появилась группа людей и уверенно направилась к самолету.

— Ирфан Аргун! — первым узнал его среди встречающих Сергей Шамба.

— Гюндуз Геч!

— Джемал Эти!

— А вон и наш Вова Авидзба!

— Смотрите, здесь даже Зураб Лакербая, — заговорили наперебой члены абхазской делегации.

В это время из пилотской кабины вышел командир и, неловко помявшись, сказал:

— Владислав Григорьевич, с выходом проблема — их трап к нашему борту не подходит.

Президент, недолго думая, ответил:

— Но прыгать, как козы, мы не станем! Несолидно! Так ведь, командир?

— Я не дипломат, а военный, — уклончиво ответил тот.

— Самолет для десантников?

— Да!

— А у нас тоже десант, только мирный и братский, поэтому выйдем, как десантники! Ты меня понял, командир?

— Есть, товарищ президент! — оживился летчик и исчез в кабине.

Через мгновение корпус самолета вздрогнул, массивная крышка грузового люка поползла вниз и, громыхнув о бетонку, опустилась на летное поле. Встречающие оторопело смотрели на происходящее, по-видимому, ожидая появления танка или минимум бэтээра. Первым сообразил, в чем дело, Владимир Авидзба и что-то крикнул рабочим. Те, ухватившись за ковровую дорожку, принялись перетаскивать ее к новому месту. Но Владислав Ардзинба, Сергей Багапш, Сергей Шамба, а вместе с ними и остальные члены абхазской делегации успели «десантироваться» на турецкую землю и тут же попали в крепкие объятия. Через зал для VIP-персон они вышли из аэровокзала и были оглушены пронзительными гудками автомобильных клаксонов и свистками полицейских. Вся площадь и прилегающие к ней подъезды были забиты людьми и машинами. Невообразимый шум, стоявший вокруг, заглушал рев двигателей взлетающих и заходящих на посадку самолетов.

— Ну и попали мы! — воскликнул кто-то из абхазской делегации.

— Может, нас встречают? — прозвучало чье-то робкое предположение.

— Похоже на забастовку! — не согласились с ним.

— Скорее, это с Оджаланом связано, — проявил завидную информированность Виталий Чамагуа.

— Точно! Вчера в новостях передавали, что его захватили где-то в Эфиопии и сегодня должны привезти в Турцию, — поддержал кто-то главного редактора газеты «Республика Абхазия».

— Совершенно верно! — подтвердил Ирфан Аргун. — Долго за ним охотились. Теперь курдским боевикам туго придется, — а затем, широко улыбнувшись, продолжил: — Все, что сейчас здесь происходит, к нему никакого отношения не имеет.

То, что это так на самом деле, Владислав Ардзинба и его соратники смогли убедиться сами. Рослые парни-махаджиры из охраны расступились, и они оказались перед огромной толпой. А в следующее мгновение она взорвалась оглушительными криками:

— Абхазия! Абхазия!

— Владислав! Владислав!

— Мы братья! Мы братья!

— Мы с вами! Мы с вами!

Перед делегацией плескалось бескрайнее людское море, а над ним волнами колыхались сотни национальных флагов Абхазии и портретов, с которых где сурово, а где приветливо смотрел президент Владислав Ардзинба. Сам он, Сергей Багапш, Сергей Шамба и остальные с трудом сдерживали готовые вот-вот навернуться на глаза слезы радости и восторга. Наконец произошло то, о чем многие годы мечтали их предки. Владислав Ардзинба и его соратники чувствовали себя такими же счастливыми, как и тогда — 30 сентября 1993 года, когда последний оккупант покинул землю Абхазии и она наконец стала свободной.

В эти минуты всеобщего торжества лишь представитель Эдуарда Шеварднадзе Зураб Лакербая, который в последние годы делал все, что было в его силах, чтобы сблизить позиции грузинской и абхазской сторон, сохранил на лице кислую маску.

— Что с тобой, Зураб? — поинтересовался Виталий Чамагуа.

— Вас встречают как победителей! — уныло заметил тот.

— И что?

— А грузинскую делегацию не пришла встречать ни одна собака! — в сердцах произнес он.

Дальше поговорить им не удалось, натиск толпы усилился, и абхазской делегации, чтобы не быть задушенной в объятиях, пришлось искать спасения в машинах. Кавалькада из десятка «мерседесов» под нескончаемые приветствия и овации с трудом пробилась на выезд и в сопровождении полицейского эскорта направилась в Стамбул. Вслед за ней устремилась автомобильная армада, сотрясая воздух выстрелами и ревом клаксонов. Обычно неумолимая и суровая к нарушителям турецкая полиция на этот раз была благосклонной.

— Ну, все как у нас! — не преминул пошутить Владислав Ардзинба.

— Как будто из дома не уезжали, — согласился с ним Сергей Шамба.

И в этом оба были совершенно правы. Потом в течение тех дней, что абхазская делегация находилась в Турции, — будь то фешенебельный отель «Хилтон» или обыкновенный сельский дом, встречи с министрами или простыми крестьянами, — их везде встречали с необыкновенным радушием и теплотой. К своему изумлению здесь, в Турции, они заново открывали ту патриархальную и самобытную Абхазию, рассказы о которой слышали от своих дедов и прадедов. Это было поистине настоящим чудом, как вдали от исторической родины они — махаджиры — сумели даже в мелочах сохранить уклад жизни мудрых предков. Годы революции и войны оказались бессильны перед великим духом нации. Сердце Абхазии продолжало биться в горах Болу и Сакарии. Порой Владислав Ардзинба, Сергей Багапш, Сергей Шамба и их соратники терялись и не могли понять, где они находятся — в Эшерах, Джегерде или Дюздже и Энегеле.

Визит абхазской делегации в Турцию не остался незамеченным. Ни один выпуск вечерних новостей не обходился без сообщений о нем. Газеты пестрели портретами Владислава Ардзинбы, Сергея Багапша, Сергея Шамбы и Павла Ардзинбы. Их появление на улицах Стамбула каждый раз превращалось в небольшой митинг или импровизированную пресс-конференцию. С особым ревностным вниманием за визитом наблюдала грузинская сторона и, чтобы испортить его, всякий раз не упускала возможности подпустить яду. Поэтому заключительная пресс-конференция, которую проводила абхазская делегация, вызвала небывалый ажиотаж.

Задолго до ее начала просторный зал отеля «Джамахир» не смог вместить все желающих. Свободных мест не осталось даже в проходах. В глаза бросалось большое количество грузинских журналистов. Пожалуй, впервые после войны у них появилась возможность напрямую «атаковать» президента Абазии, и они постарались сполна использовать ее. Не успели еще руководители абхазской делегации занять места за столом, как на них обрушился град вопросов. Грузинские журналисты били в самое больное место — по проблеме беженцев и, особо не стесняясь в выражениях, хлестали наотмашь. В адрес Владислава Ардзинбы, Сергея Багапша и Сергея Шамбы звучали обвинения в геноциде, нарушениях прав человека и во всех остальных смертных грехах.