Владимир Кожевников - Забытый. Литва

— Где татары?

— Татары ушли.

— Когда?!

— Нынче утром.

— Куда?

— А черт их знает! Поехали на Белую Церковь, а там... Дмитрий зло рассмеялся:

— Час от часу не легче! Сколько хоть их было?

— Да сотен пять, шесть. Обычный баскачий наезд. Забрали дань, ну, еще там, как водится, что понравилось, и айда в степь... Даже бабу ни одну не тронули.

— Да как же вы позволили?!

— Дыть... это у князя надо спрашивать. Войско-то все умотало, как тут вякнешь. Сотни лишней в городе не осталось.

— Вингольд! Заворачивай полк в погоню! Догони, разбей! Дань назад привези! Ишь, поганцы! Дань взяли! А князь Федор... у-у, лопух хренов!

Ладно, с князем я сам разберусь, а ты скорей! Скорей!!

Через день Вингольд вернулся в Киев пустой. Татар он не догнал. Просто потерял. Следы сползли к Днепру и оборвались. Переправились ли они на левый берег и ушли на восток или поплыли на лодках вниз, для литвин было уже безразлично — ни переправляться, ни гнаться за ними по берегу не имело смысла.

При возвращении, на исходе второго дня, Вингольд повстречал большой (3 тыс.) отряд старших Кориатовичей — Юрия, Александра и Константина, который сделал большой крюк по степи: сначала на юго-восток по Днепру до устья Роси, потом верст 70 прямо на юг, потом повернули на запад и дошли до дороги, ведущей от Белой Церкви на юг. За все время похода (а ходили больше трех недель) им не встретилось никакого не только сильного отряда, но хотя бы более-менее приличного кочевья. Три маленьких табуна попались под руку, из которых смогли отобрать едва ли с полсотни приличных коней, впрочем, все татарские кони выглядят неприлично.

Кориатовичи даже табунщиков специально отпустили в надежде, что, получив от них тревожные вести, степняки огрызнутся, выскочат из этой бескрайней и пустой, хотя соваться в нее дальше было нестерпимо жутко, степи. Но степь молчала.

Добравшись до дороги на Белую Церковь, братья приуныли, переругались, не представляя, что дальше делать, и повернули обратно. Вингольд попался им очень кстати, вести о прибытии волынцев придавали ситуации определенность и оправдывали их возвращение: войска начали собираться для похода.

В Киеве тем временем Дмитрий так и этак пытал князя Федора об удивительных делах, случившихся с киевским войском, татарами и самим князем, но не мог ничего добиться. Федор выглядел запуганным, заторможенным, просто больным. Он подолгу раздумывал над каждым Дмитриевым вопросом, а отвечал часто невпопад.

— Как же в городе никакого прикрытия не оказалось?

— Дак все татар кинулись искать. Чего ж моим на печи сидеть?

— Тогда сам почему не пошел?

— Я Олгерда жду. Ведь должен был, и давно уж, приехать. А у него спрос строгий, самому надо отчитываться...

— Да-а... теперь придется отчитываться...

— Ох, не говори, князь Митрий! Кабы не снес он мне башку за такое ротозейство.

— Так что ж вы ротозейничали?! Разведка где была? Ведь не иголка — полтыщи татар!

— Посчитали, вишь, чего разведывать, коль целая армия впереди маячит.

— Видать, вы с этой армией друг дружке под стать...

Но Дмитрий не знал еще татар и очень заблуждался, оценивая их возможности.

Лето уходило, пропадало, истаивало день за днем, а литовская сила топталась под Киевом, медленно возрастая числом, но без «головы» (Олгерд все решал что-то в Вильне) и все еще не до конца собравшись. Уж очень много было привлечено участников. Получалось, чуть ли ни на каждый полк — свой князь. Только волынско-новогрудское войско было войском: десять полков во главе с князем-командиром и воеводами-помощниками. Отряд старших Кориатовичей состоял из трех полков по тысяче бойцов в каждом. Это было одно войско, но после неудачного анабазиса в степь и возникших в результате раздоров теперь было не совсем понятно, кто же этим войском командует.

Эти два больших отряда уже обосновались под Киевом и были готовы к походу, но ожидали еще:

из Гомеля (Гомеи) молодого Федора Кориатовича с полком;

с запада, из Галицкой земли, Михаила Явнутовича;

из Стародубска Патрикия Наримантовича;

из Новгорода-Северского Ивана Любартовича (сына Любарта от первой жены, Анны Андреевны);

и, наконец, Олгердовичей: Андрея, князя трубчевского, с двумя полками, и Константина, князя черниговского и черторыйского, тоже с двумя полками. Владения этих последних были самыми южными, на границе с Ордой.

Только с Олгердовичами у Дмитрия, как командира самого крупного отряда и, стало быть, несущего ответственность до появления командующего за все войско, была хорошая связь, гонцы от них появлялись регулярно, часто. Войска их были устроены и готовы, но князья медлили с выступлением к Киеву, опасаясь какой-нибудь неожиданной пакости своим уделам от татар. Это могло произойти именно сейчас, когда степь была так взбудоражена. Андрей и Константин хотели присоединиться к Олгерду как можно позже, в степи, когда тот уже войдет в пределы Орды, и сосредоточили свои полки на границе, южнее Нежина.

Все это было достаточно сложно и с каждым днем все усложнялось, решаться же без Олгерда ничего не могло, а того все не было. К тому же сам черт не мог угадать, как повернет Олгерд, поэтому Дмитрий и не забивал себе голову будущими проблемами. Он лишь старался поудобней, попросторней расположить прибывающие войска, чтобы не мешали друг другу, не рвали кусок из глотки у соседа, и ничего больше. Главной же заботой было: обустроить своих безусловно лучше других.

Олгерд появился в Киеве аж 10-го августа, его уже замучились ждать. С ним приехали Любарт и сын Владимир.

«Да, князей для такого войска явный перебор», — подумал Дмитрий. К тому времени уже все, кроме Андрея и Константина Олгердовичей, подошли к Киеву.

Олгерд разобрался быстро. Главный гнев его обрушился на киевского Федора. И тот, когда Олгерд просто согнал его с киевского стола и посадил взамен сына Владимира, посчитал, что дешево еще отделался.

Получил свое и Дмитрий за то, что упустил татар. Он не возражал, не возмущался — все правильно, упустил, куда деваться... Но Олгерд особенно не напирал, очевидно, зная, что не сам он за ними гонялся.

Старших же Кориатовичей Великий князь вообще обидел, чуть ли не сопляками обозвал и урезонил:

— Чем войско мытарить, могли бы давно уже сильными сторожами прочесать степь до самого Ябу-городка, а то и дальше! Не бросит же на произвол судьбы свою столицу хан Деметр.

«А ты-то что ж не догадался, стратег фиговый!» — мысленно шлепнул себя по затылку Дмитрий, хотя о Ябу-городке он сейчас слышал всего в третий раз. Братья же, судя по тому, как они мялись и прятали глаза перед Олгердом, хорошо знали, что это и где.