Владимир Кожевников - Забытый. Литва

«Почему? Как будто все так и надо, так и было задумано. Пусть — командовать не боюсь, противника не боюсь. Но хотя бы над ответственностью задумался! Народу уйма! И у каждого жизнь, у каждого детишки... А тебе их на смерть посылать... Или думаешь, ответственность на Любарте останется? Да нет... Ведь не перед другими же ответ держать, а пред Господом, да перед собой. Но не страшно. Почему?!»

Это «почему» недолго его занимало. Потому что он знал ответ. Еще со дня смерти деда.

«Хуже других не скомандую. А на смерть? Война — это смерть. Если ты не можешь посылать людей на смерть, не занимайся войной. Но ты можешь. Ты уже посылал. И не однажды. Послать на смерть одного или десять — большая разница, огромная. А вот если сто или тысячу, тут уже разницы никакой».

Волынские воеводы получили приказ Любарта: «Князя Дмитрия Кориатовича слушать как меня!»

Нахмурились. Нахохлились. Все знали, разумеется, о его подвигах, про себя, может, кто-то и восхищался, но... Идти под начало такого молодого...

Хотя и не в молодости было дело, 24 года в те времена были солидным возрастом, ведь Александр Ярославич стал Невским в 20 лет. Нет, нелогичным, даже нелепым получалось, что становились под молодого при живом и невредимом старшем князе. А молодой еще и князь-то не совсем настоящий... Чудно!

Однако, как бы там ни было, приходилось исполнять, и исполнять приказы непривычные. Дмитрий поехал сначала в Луцк, потом во Владимир. Потом были Белз, Холм.

Вместе с тщательной, дотошнейшей проверкой обеспечения войск новый командир смотрел боеспособность. Выборочно заставлял ту или иную сотню показывать свое искусство мечного боя, джигитовки или владения копьем. Что-то ему нравилось, и он хвалил. Чем-то оставался недоволен, и тогда показывал (всегда сам, чем утвердил свой авторитет не только умницы, но и искусного бойца), что требуется, и заставлял учиться и исполнять, именно как он требует.

Главным же делом в его инспекциях стали поиски арбалетчиков и формирование из них отрядов на манер своего, с оруженосцами.

Таковых набиралось очень мало, со всех городов неполных две сотни. Всех их Дмитрий велел, полностью снаряженных, с подручниками, срочно отправить в Луцк, где приказал организовать лагерь и послал Корноуха распоряжаться и обучать.

Воеводам же настрого наказал выбрать каждому по сотне самых сильных (пусть и не самых метких, а мощных) лучников, дальнобойщиков, снарядить их самыми большими, какие только найдутся, луками. А также панцирями и панцирями для коней.

Панцири для коней были делом неслыханным, литвины не пользовались ими никогда. Воеводы взвыли: нету у нас! Да и как кони в панцирях в битву пойдут?! Не приучены!

— Этим коням в атаку не ходить. А панцири найдите. Купите украдите, позаимствуйте у немцев, сделайте сами, наконец! Не панцири, так хоть кошелки из лозы какие-нибудь сплетите, чтоб коней от стрел на излете прикрыть. Предупреждаю: не исполните — лишитесь места. С татарами биться пойдете — это вам не мед хлестать! У нас главные потери будут от татарских стрел. Вот что надо предупредить!

Когда стало известно о решении Кориата, Дмитрий отправился в Новогрудок. Там его удивила дисциплина. Слуги были исполнительны, проворны и, сразу замечалось, боялись хозяина. Кто бы мог подумать, что Кориат, такой весельчак, добряк и раздолбай на стороне, держит свой двор (а может, и все княжество?!) в ежовых рукавицах! Но выходило именно так.

Воеводы оказались немногословны и исполнительны. Делали то, что требовал Дмитрий, споро, быстро, не рассуждая. Понравился ему старший, с кем предстояло идти в поход, Константин. Он был отцу ровесник, совершенно седой, два страшных сабельных шрама, на лбу и левой щеке, придавали его лицу печальное выражение. Тоже умел слушать и исполнять, а с предложениями, идеями не лез.

Подготовка воинов не особенно понравилась Дмитрию, зато главное, чего он здесь и встретить не ожидал, очень обрадовало. У Константина оказались отменные лучники! Именно мощные, дальнобойщики. Они не признавали арбалетов, а садили почем зря из своих огромных луков сажен на 80-100.

— Ну, орлы! — восхитился Дмитрий. — Таких бы с полтысячи набрать! А?!

— Ну, с полтыщи, не с полтыщи, а сотни две наберем, может и поболе...

— И то хлеб! Им бы коней еще защитить!.. Понимаешь?!

— Как не понять. Татарский обстрел сдержать думаешь? Так?

— Так! Так!

— Есть у нас кое-что... Мы им фартуки такие из лозы плетем. Перед боем пристегиваем, они весь передок прикрывают — здорово помогает. А потом, если до сабель доходит или бежать, его сбросить легко: два ремня — тяп! И свободен.

— Вот-вот-вот! Замечательно! — Дмитрий так доволен, даже разрумянился. — Раз уж ты все понимаешь, то слушай. Лучников формируй в отдельный полк! Сотни две сабель им в прикрытие. Толкового полковника. Они встанут впереди, перед основными силами. От них будет зависеть, как ты сохранишь главный строй перед суимом.

— А их на убой?

— Хм! А к следующей битве найдешь еще таких? Нет! Подумай, как их за основной строй отвести, когда татары близко подойдут. Можешь в строю интервалы предусмотреть, можешь за фланг — подумай сам. Но реши твердо, стрелкам вдолби в головы, потренируй! Пусть поймут, проникнутся, от этого их жизнь будет зависеть. Ясно?

— Ясно, князь. Я и сам над этим маракую... с позапрошлого года. Я ведь заметил тогда, как твои ребята немцев с арбалетов щелкали. Ловко! Только командиры наши не хотят что-то без потерь воевать, все в сабли норовят, грудь в грудь. А татарину до груди пока доберешься...

Дмитрий возвратился в Луцк очень довольный. «С такими ребятами можно воевать. И побеждать!»

На личную жизнь у нового командующего времени не осталось. Совсем.

Перед самым походом Дмитрий заскочил в Бобровку на два дня. Объявить Вингольду, командовавшему теперь полком, когда и куда выступать, распорядиться по хозяйству, да справиться у мастеров, сколько еще арбалетов слажено, на сколько добрых стрелков можно рассчитывать.

Только когда увидел жену и Юли, почувствовал, как соскучился по ним обеим, вообще по женщине.

Люба подошла, обняла, прижалась грудью, смотрела ласково, но и как-то непривычно, с обожанием:

— Здравствуй! Я уж думала — и не увидимся перед походом. Весь в делах! Забыл меня?

— Ну что ты, Ань! Дел уж слишком до черта! Не думал, что такая собачья это должность. Не успеваю с непривычки... Вот пообвыкну, тогда, может... А перед походом не увидеться нельзя. Даже примета есть. Мало ли что...

— Ой, Митя, боюсь. Татары ведь!

— Ничего! Не бойся. Лучше по хозяйству половчей распорядись. К нашему возвращению тебе многое надо успеть. Это мы с тобой попозже...

— Ладно, — вздыхает Люба.