Владимир Кожевников - Забытый. Литва

* * *

14 апреля, лишь реки вошли в берега и провянули дороги, Жигмонт бросил сосредоточенные у Белжеца силы на Белз.

Полк Любарта, оставив Белз без боя, отошел на Владимир. Жигмонт пошел за ним.

Тем временем Кейстут, еще не зная о движениях поляков, не стал дожидаться Олгерда, а одним свои 14-тысячным отрядом (10 тыс. пехоты, 4 тыс. конницы) перешел Буг и, расколотив в пух и прах пограничный отряд в 500 сабель, обрушился с севера на приграничные польские области, все разрушая, сжигая, уничтожая на своем пути.

Сил у поляков здесь почти не было: три летучих отряда по 250 сабель и больше ничего до самого Холма. Но и в Холме гарнизон был довольно слабенький. Так что если Кейстут доберется до него раньше, чем туда поспеет какая-нибудь помощь, Холм пропал. А там была четверть всех запасов на предстоящую войну: оружие, провиант, особенно много провианта.

О нападении Кейстута Жигмонт узнал в двадцати верстах от Владимира, на подходе к переправе через Буг. Он плюнул и остановил полки. Потом еще много плевался, обдумывая дальнейшие действия, ломая голову, как разорваться на два фронта.

Выходило кругом плохо. Дойти до Владимира? Но там и противник-то как следует не просматривался. Сколько у него сил, где? И не отступит ли он еще дальше, как и от Белза? А над флангом повис, — да что там над флангом! Уже в тыл шел! — Кейстут с вполне реальным, известным (и очень, кстати, неслабым!) войском.

А главное — Холм! Его потерять, считай, войну проиграть!

Значит, Холм следовало срочно прикрыть. Но тогда в тылу остается Любарт, и неизвестно, когда и с какими силами он вывернется. Конечно, сил у него меньше, чем у Кейстута, а в Белжец продолжали подходить войска, но это были уже остатки, и если у Любарта хорошая разведка, он может их просто проигнорировать и броситься вслед Жигмонту.

Отойти западнее, чтобы избежать риска удара в спину? Тогда Холм пропадает, и какого черта стоило вообще городить весь огород, если за неделю без боя отдать литвинам все, такими трудами приобретенное!

И решил Жигмонт опередить литвин: разбить Кейстута до того, как он захватит Холм, и до того, как Любарт подаст ему помощь. Отвернув войско от переправы, он кратчайшим путем устремился к Холму с максимально возможной скоростью.

По пути Жигмонт получил обнадеживающую весть: Кейстут где-то замешкался на полдороге, к Холму не торопится.

«Слава тебе, Матка бозка, — вздохнул старый вояка. — Кажется, успеем».

Когда Жигмонт добрался до Холма и восславил Иисуса за помощь, утром 19-го ему уточнили: Кейстут разграбил и сжег городишко Мост, направился дальше на юг, но вдруг остановился на каком-то Оленьем выгоне.

— Тьфу!!! И еще тридцать и три раза тьфу! — пробормотал Жигмонт, узнав это. Слышал он об этом выгоне, даже видел однажды. И сам бы при случае с удовольствием им воспользовался.

— Еще бы ему там не остановиться, псу облезлому! Такой позиции на всей Волыни не сыскать.

Олений выгон представлял собой обширный «язык» луга, поприща три шириной, окруженный с трех сторон лесом, плавно спускавшийся с севера на юг с довольно внушительной возвышенности и упиравшийся в безымянную речку, приток Буга, а точнее: переходя плавно в ее низкий заливной берег. На самом верху от него через лес точно на север уходила довольно широкая просека. Это была дорога на Мост.

Выйдя из этой просеки в полдень 18-го апреля, Кейстут оглядел раскинувшееся перед ним поле, так чудесно укрытое лесом с флангов, усмехнулся, очень довольный, вывел на него войско, расположился и стал ждать. На следующий день, к вечеру 19-го, подошел и форсировал реку Жигмонт. Речка была узкая, мелкая, ничего из себя не представляла, разве что южный бережок был обрывист и достигал где сажени, а где двух в высоту, и мог подсобить при обороне. Но обороняться Жигмонт вовсе не собирался, ему нужно было наступать, и быстрее, потому как пришли уже вести о выступлении Любарта из Владимира.

Для Жигмонта все складывалось пока удачно, выходило, как планировал: и Холм прикрыл, и от Любарта оторвался, и на Кейстута вышел, и в превосходящем числе, и с запасом времени.

Смущало немножко одно обстоятельство. Почему Кейстут так здесь задержался? Место выгодное? Несомненно. Но если атакуешь, то должен идти вперед до конца, до решительной схватки, иначе пропадет весь смысл и все выгоды атаки, а с ними не могли сравниться выгоды даже самой прекрасной, даже идеальной позиции. Уж этого-то не мог не понимать поседевший в боях Кейстут. Тем не менее он ждал. Чего? Или кого?

«Теперь что толку гадать? — Жигмонт спокойно смотрел на литовские костры. — Теперь бить надо. Покрепче! Позиция у тебя, конечно, хороша. Но и в ней изъян есть — сзади дорога узкая. Если превосходящими силами навалюсь, да прижму тебя к лесу, высунешь язык, сам себя давить начнешь. В такую горловину быстро не улизнешь. А сил у меня много. На тебя должно хватить!»

Жигмонт приказал ставить лагерь, костров жечь поменьше (а то еще спугнешь!), готовиться к битве.

Наутро, 20-го, помолившись со всей той торжественностью и истовостью, которые так способны преподнести польские ксендзы, вдохновив войско гордой речью о том, что нет на свете воина сильнее польского, и что никак не устоять перед ним этой лесной босоногой нечисти, Жигмонт атаковал.

Сначала дело как будто пошло. Поляки, хотя развернуться особо было негде, хотя и наступали в горку, имели такой перевес сил, что сначала потихоньку, незаметно, а потом все явственнее и ощутимей стали теснить литвин. Те отбивались, как могли, неся большие потери.

Жигмонт спокойно смотрел на битву, считая, что все идет, как задумано, и не знал еще, как ему не повезло. Потому что вчера Кейстута догнал Олгерд с 8-тысячным отрядам, но не стал соединять войска, а остановился сзади, за лесом.

Именно его, а не поляков, поджидал на Оленьем выгоне Кейстут.

Через полтора часа после начала дела воины Олгерда появились на поле (конница сзади по дороге, а пешцы с флангов, прямо из леса) и стали помогать.

Смешали правое крыло Жигмонта, которое дальше всех продвинулось вперед, и которому литвины ударили практически во фланг.

Пришлось, чтобы выправить боевой порядок, отходить. Но литвины не дали «разорвать дистанцию», как это бывает при несломленном противнике, сохранившем присутствие духа, кинулись вперед, и... Лава покатилась под уклон.

Вот тут Жигмонт и понял, что сегодня ему не везет. Да что сегодня! Всю неделю не везет! А все оттого, что не было четкого плана войны, что пришлось перестраиваться на ходу, что не знал замыслов и передвижений противника. «Разведка ни к черту! Разведчиков, что ли, перевешать, подлецов? Хотя при чем тут разведка? Не вали с больной головы...»

Он не ударился в панику, — сколько битв было за спиной, — но понимал, что проиграл, и принялся спасать, что можно.