Дмитрий Москвичёв - Колесница Эос

И дом – по сути своей – созданный для жизни, и – по неведомому разумению – так и не узнавший ее, ютит в своих пространствах призраки собственных снов, где тонкие нежные руки смахивают пыль с тяжеловесных книжных шкафов, где в больших глазах отражаются языки пламени, пляшущего в очаге. И призраки кружатся и сливаются, танцуют и нежатся, взлетают по крутым лестницам и распахивают окна, снова спускаются и выходят во двор, и далее – в сад, чтобы насладиться плодами деревьев, до сих пор плодоносящих по-настоящему.

Она

И она дарила ему цветы. Выращивала их на заснеженном подоконнике: поила с ложечки нежностью, с руки кормила последними крошками солнца, баюкала сказками о далеких принцессах и одиноких добродушных чудовищах. После, срезав своих едва окрепших детей, писала полные любви записки, сворачивала их и прятала в нераскрывшиеся бутоны.

И он получал ее дар на другом конце света. В коробке из-под босоножек, без обратного адреса, но с любовью, потому что только она и нужна, чтобы найти человека по-настоящему. И осыпающиеся остывшим пеплом руки его, прикасаясь к бутонам, становились теплее и крепче. И бутоны в руках его раскрывались, чувствуя по волшебству, что именно в этом и есть смысл жизни. И загоралось обледеневшее до поры сердце. И наполнялась светом почти угасшая душа.

И, наполнившись, брался он за рукоять и приводил в движение причудливый механизм мирозданья. И вдыхал жар сердца в ослабевшее солнце, и оно благодарно вздыхало. И сжимал рукоять все крепче, и солнце становилось сильнее, пока не охватывало пламенем его самого. И он горел, и пепел его кружился и поднимался выше, и он продолжал, потому что на ногах ее босоножки и, смеясь, она бежит по расцветшему лугу. А это и есть счастье.