Акрам Шарипов - Товарищ комбат

Галя во все глаза смотрела на дядю и внимательно слушала его. Она заметно подросла и ко всему окружающему относилась не по возрасту серьезно. Ей было очень жаль убитую горем приемную мать. Она привыкла к ласке и сердечности Алевтины. И даже казалось, что роднее ее нет никого на свете. Временами Галя боялась представить, как она поступит, если найдется мать…

В этот же день Георгий Никитович поехал в родное село Семидомку. Дорога ему была знакома, он знал каждый крутой поворот. Ехали около полутора часов. Впереди между деревьями замелькали строения Семидомки. Домов было много, что никак не соответствовало названию. В середине села в листве трех развесистых берез утопал домик Губкиных. Эмка круто повернула и остановилась у самых ворот. Мать во дворе доила корову. Увидев легковую машину у ворот, она приподнялась и стала всматриваться в человека, выходившего из машины. Не может быть! Ведь это ее Георгий… Ведро выпало из рук, молоко разлилось. Евдокия Тимофеевна стала медленно оседать на землю. Подбежавший Георгий успел подхватить мать, бережно прижал ее к себе.

— Ох, сынок, отец не дожил до счастливых дней, вот бы порадовался!

Материнские слезы всколыхнули память Георгия. Все вокруг было таким знакомым, родным. Из трех березок, посаженных отцом под окном, самая большая наполовину засохла. «Видать, доживает свой короткий век», — подумал он. Отца Георгий любил, знал, что у него была язва желудка, а какое питание в пору военного лихолетья? Получив тогда письмо из дому, извещавшее о смерти отца, Губкин среди сотни смертей однополчан не так остро пережил утрату родного человека, но сейчас почувствовал безысходное горе. Он знал, как много трудился отец, не щадя своего здоровья. Работал от зари до зари. Большую семью и раньше нелегко было прокормить, а в годы войны это было не каждому под силу.

Грустные раздумья сына прервала мать:

— Сыночек, царство ему небесное… Ну а ты как? Какими судьбами?

— Милая мама, все дороги ведут к своему началу.

— Вижу: жив, здоров — и слава богу, а жена твоя… — не договорив, горько вздохнула: — Что теперь делать-то будешь? Дети у тебя хорошие, жалко их. А все война проклятая! Чтоб сдох Гитлер, изверг этот!

— Мама, его уже нет!

— Чтоб он в гробу перевернулся! Да что ж это мы не идем в дом? — спохватилась мать. — Пошли, пошли!

С крыльца навстречу им сбежали младшие сестры Георгия Варя, Катя и Алевтина. Вскоре в дом Губкиных потянулись родные и соседи. Народу набралось полная изба, все с любопытством рассматривали Георгия. Женщины быстро накрыли стол.

Георгий не успевал отвечать на вопросы земляков. Засиделись допоздна.

Весть об окончании войны с фашистской Германией застала его утром в постели. Услышал он на улице ликующие возгласы: «Война кончилась! Ура-а-а!» Все восторженно радовались долгожданной победе. Одна Алевтина стояла безразличная ко всему. Слишком велико было ее горе, слишком тяжелы утраты.

В сознании Губкина все еще не укладывалось, что гигантская военная машина фашистской Германии, которой не так давно не было равной в мире, окончательно разбита, что войне действительно конец. Пока он умывался и приводил себя в порядок, подъехала голубая эмка. Водитель по-военному доложил, что секретарь горкома партии приглашает товарища майора на митинг Победы.

Евдокия Тимофеевна тоже поехала вместе с сыном в Благовещенск. Через час с небольшим они уже были на городской площади, заполненной народом, украшенной праздничными транспарантами, портретами членов правительства, руководителей партии и прославленных полководцев. На трибуне стояли ответственные работники партийных и советских учреждений города, старшие офицеры гарнизона. Секретарь горкома партии с улыбкой пожал руку поднявшемуся на трибуну Губкину. Оркестр заиграл Гимн Советского Союза. Все еще не верилось, что кончилась война, что он, Губкин, вернулся домой… С трибуной поравнялись учащиеся школы, где он учился, а потом работал. Они горячо приветствовали своего прославленного земляка-героя. Георгий впервые в жизни почувствовал гордость за себя, за мать, за своих земляков.

Оставалось менее двух часов до отхода поезда. Губкин непременно должен был повидаться с детьми. Не дожидаясь конца митинга, он поспешил к ним.

Аси дома не было. Юра повис на шее отца и долго не отпускал его, рассматривая широко раскрытыми глазами ордена и золотые погоны. Все для него было необычным. Женя тоже тянулась к отцу на руки. Опустив Юру на пол, он бережно поднял Женю. Тонкие ручонки обхватили его за шею, хрупкое тельце приникло к груди. Она таращила на него свои глазенки. «До чего же они смышленые!» — подумал Георгий, покачивая на руках дочь, а она в ответ улыбалась. Сердце его сразу наполнилось чувством внутреннего недовольства собой и сдавило ему грудь. От одной мысли, что Женя будет расти без отца, на глаза его навернулись слезы. Сына он хотел взять с собой, а что ждет дочурку? Ему вдруг показалось, будто она прочитала его мысли и печаль упала на ее личико.

Снова перед ним встал вопрос, как поступить с детьми. Весь переполненный нежностью и едва сдерживая слезы, он опустил Женю, стал выкладывать из чемоданчика конфеты и другие подарки. Дети сразу занялись ими, а он, передав Евдокии Тимофеевне деньги, попросил ее купить для ребят все необходимое из одежды, обуви.

— Война кончилась, куда же ты, сынок, опять спешишь? — с грустью спросила Евдокия Тимофеевна.

— Война кончилась, дорогая мама, но мир, если говорить откровенно, еще не наступил.

— Сынок, да разве нам, Губкиным, больше всех надо?

— Надо, мама!

Евдокия Тимофеевна обняла сына.

— Раз надо — так надо! — сквозь слезы вымолвила она. — Только не забудь, сынок, что ты нужен и детям своим, и матери.

Скорый поезд остановился на станции Лесозаводская. Майор Губкин вышел из вагона. Его ждал дежурный по штабу дивизии. Через час Губкин уже докладывал комдиву о своем прибытии. Городовиков встретил его тепло, по-отцовски. От внимательных глаз Басана Бадьминовича не ускользнуло, что Губкин все еще задумчив, грустен.

— Принимай свой 294-й Краснознаменный стрелковый полк, — сказал он ему, — тебя там заждались. Работы невпроворот. И не переживай, все образуется.

В тот же вечер полковой писарь занес в формуляр, что командование 294-м Краснознаменным стрелковым полком принял майор Губкин. Партийную организацию части возглавил капитан Костин.

Молодому командиру полка все надо было начинать заново. Ординарцем он взял к себе ефрейтора Сорокина, родом тоже из-под Благовещенска. Хозяйство у них пополнилось только что подаренным Городовиковым трофейным автомобилем «опель-капитан».

На этой машине майор Губкин вместе с парторгом полка капитаном Костиным поехали на совещание в штаб армии.