Татьяна Попова - Зарубежная музыка XVIII и начала XIX века

Из поколения в поколение все Бахи были музыкантами. От отца к сыну, от деда к внуку переходило то или иное музыкальное ремесло. В семье стойко держался обычай сызмала давать детям хорошее музыкальное воспитание. Подрастая, сыновья Бахов становились трубачами, флейтистами, скрипачами, а то и органистами. Были среди них и канторы — руководители хора, учителя пения, наконец, композиторы. Очень многие из них женились на дочерях музыкантов. Не удивительно, что и дети в этой семье рождались музыкально одаренными.

Иоганн Себастьян Бах гордился древностью своей фамилии. Он даже составил ее родословную. В ней Бах называет 53 представителей своего рода. Старейшим известным ему предком назван булочник Вейт Бах, некоторое время живший в Венгрии. Этот Бах умел играть на цитре и, отправляясь на мельницу с мешками зерна, всегда прихватывал любимый инструмент, чтобы скоротать время, пока мололась мука. Вейт Бах умер в 1619 году. Один из его сыновей, по прозванию «Ганс-музыкант», был прадедом великого композитора.

Впоследствии выяснилось, что в Тюрингии музыканты из семьи Бахов были известны гораздо раньше, еще в начале XVI века. Среди них был Гаспар Бах из Вехмара — муниципальный музыкант и башенный страж. В те времена муниципалитеты немецких, чешских и польских городов держали на службе трубачей. Рано поутру и вечером трубачи, одетые в особую форму, поднимались на башни ратуши (городского совета). Звонкие фанфары их труб разносились далеко по городу, возвещая, что время отправляться на покой или, напротив, вставать.

В обязанности вехмарского Гаспара Баха входило также «день и ночь следить за всеми всадниками, за всеми дорогами... а также докладывать о пожаре, ежели заметит его вблизи или вдали».

Жизнь далеких предков И. С. Баха складывалась нелегко. После затяжной тридцатилетней войны Германия стала нищей, разоренной страной. Разразившаяся в 1626 году страшная эпидемия чумы унесла многих жителей Тюрингии, от этой болезни умер и прадед Баха. Страна была опустошена, обезлюдела. «Деревни ограблены и сожжены, поля вытоптаны, мужчины уничтожены, женщины обесчещены, даже церкви не пощажены. Те, кому удалось пережить эти ужасы, охотнее всего бежали в города и там искали защиты, другие спасались в лесах» [16] Хаммершлаг Я. Если бы Бах вел дневник. Будапешт, 1963. .

В этих трудных условиях музыканты семейства Бахов продолжали свой скромный труд учителей пения, скрипачей, трубачей, флейтистов и органистов.

Отец будущего великого композитора — Иоганн Амвросий Бах — был рослый, плотно сложенный человек. Неизвестный художник изобразил этого веселого музыканта, типичного шпильмана в простом домашнем костюме, без парика. Широкий лоб, большой неправильной формы нос, упрямый подбородок. В простодушном взгляде темных глаз таится насмешливая искорка. Этому Баху не довелось жениться на девушке из музыкальной семьи. Его жена Елизабет была дочерью скорняка. Девушка получила самое простое воспитание, в детстве она пасла овец. Хозяйка из нее получилась отменная. В Эйзенахе, в маленьком домике Бахов с высокой крышей, крытой черепицей, все блистало чистотой [17] Маленький дом в Эйзенахе, где родился Себастьян Бах, сохранился до наших дней. Теперь в нем — музей имени Баха. Ежедневно его посещают многочисленные туристы. . Семья располагалась в небольших комнатах второго этажа. Из окон открывался чудесный вид на сад, на высокие холмы и горы, поросшие лесом. Нижний этаж служил хлевом. Жалованье городского музыканта было более чем скромное. Приходилось вести хозяйство, держать корову, овец, кур.

В этом домике 21 марта 1685 года у Иоганна Амвросия родился младший сын — Иоганн Себастьян.

Как и старшие братья, Себастьян был музыкален. Первым инструментом, на котором маленький мальчик стал играть, была скрипка и первым его учителем музыки — отец.

В 1692 году семилетний Себастьян поступает в гимназию. Тогда же он начинает петь в эйзенахском школьном хоре. Слух и голос у мальчика были весьма хорошие, ему нередко поручалось соло. Хор выступал на городских торжествах, на свадьбах и в богатых домах. За выступления платили продуктами и деньгами. Самый младший в семье, Себастьян уже помогал родителям.

Себастьяну было около 10 лет, когда пришлось расстаться с родным домом. Скоропостижно скончалась его мать, а через год — и отец. Двух осиротевших мальчиков принужден был взять на воспитание старший брат Иоганн Христоф, служивший органистом в небольшом городке Ордруфе.

Иоганн Христоф был неплохим музыкантом: три года проучился он у известного в те времена органиста и композитора Пахельбеля. Но он был сухарем и педантом, так как «уважал свое искусство, как почтенную, старую женщину и был с ним вежлив, осторожен и почтителен до чрезвычайности» — так охарактеризовал Иоганна Христофа в своем рассказе русский писатель В. Одоевский.

Сорок лет Христоф Бах прослужил органистом в одной и той же церкви. Каждое воскресенье играл он в церкви один и тот же хорал, присоединяя к нему неизменно одну и ту же прелюдию. Только по большим праздникам украшал ее в двух-трех местах легкими форшлагами и трелью. И тогда прихожане переговаривались: «Ого! Сегодня наш Бах разгорячился».

Своих младших братьев этот сухой и чопорный человек учил игре на клавире самым нудным способом. Одни механические упражнения сменялись другими. Не лучше были и задачи «в строгом стиле», где отступления от устаревших «правил» не допускались ни под каким видом. Педант-учитель всячески стремился обуздать пылкую фантазию младшего брата. Такая система занятий была для живого, любознательного мальчика сущей пыткой. Он тосковал по настоящей хорошей музыке.

Лишь изредка по праздникам ордруфский Бах доставал из запертого шкафа толстую нотную тетрадь с чудесными клавирными пьесами лучших композиторов того времени. Маленький Себастьян заслушивался ими. Но на просьбы брата разрешить ему поиграть по этой тетради Иоганн Христоф отвечал суровым отказом. Более того, он вделал в дверцы шкафа железную решетку.

Горячее желание разучить прекрасные пьесы натолкнуло настойчивого мальчугана на хитрую проделку. Стекла в дверце шкафа не было, только решетка. Дождавшись лунной ночи, Себастьян просунул сквозь прутья решетки свою худенькую руку и, свернув заветную тетрадь в трубку, вытащил ее. Какое счастье! Не теряя времени, мальчик тут же, при свете луны, стал переписывать первую пьесу. Так длилось несколько ночей, пока лунный свет был достаточно ярким. Себастьян недосыпал, глаза его покраснели от непосильного напряжения. Наступление темных ночей приносило отдых, но затем ночные бдения возобновлялись. Так продолжалось полгода. Переписка подходила к концу. Но однажды брат застал мальчика на месте преступления и безжалостно отобрал копию, изготовленную ценой такого тяжелого труда. Напрасны были оправдания и просьбы. Заветная тетрадь вторично попала в руки Себастьяна лишь много лет спустя, после смерти его брата.