Яков Мелькумов - Туркестанцы

Кавалеристы 1-го полка, пройдя за два дня 130 километров, догнали басмачей в урочище Катта-Карамык. От полного разгрома их спасли только глубокие снега, мешавшие обходным маневрам. Басмачи оставили в урочище около пяти тысяч баранов, все отнятое у населения имущество и 40 кожаных сундуков, похищенных из каравана эмира. Остатки банд налегке уходили к ферганской границе.

Командир полка Д. Е. Красильников послал в Шахимардан двух местных жителей (в Шахимардане стоял 13-й полк 3-й Туркестанской кавалерийской дивизии), чтобы предупредить гарнизон о том, что шайки Куршир-мата направляются из Каратегина в Фергану.

1-й кавалерийский полк преследовал басмачей почти до самого перевала, где их перехватили бойцы 13-го полка. После этого полк остановился в становище алайской царицы, которая являлась потомком древних ханов. Не играя особой роли в политической жизни Киргизии, царица не представляла никакой опасности и даже сама просила Красильникова защитить ее от набегов басмачей. Полк Красильникова пошел в Калаи-Хаит, где и стал ждать дальнейших приказаний.

Восстание, поднятое дарвазским беком Ишан-Султаном, тем временем разрасталось. Союзником его выступал уже битый нами Максум-Фузайль, у которого было около 800 всадников. Шайки мелких курбашей-уголовников росли как грибы.

Кавалеристы Красильникова быстро рассеяли мелкие басмаческие банды в Калаи-Хаите. 3-й эскадрон под командованием Плотникова, находившийся в головном отряде, подошел к реке Сурх-Об. С противоположного берега басмачи открыли по эскадрону ружейный огонь. Головной отряд спешился и завязал перестрелку.

Тем временем помкомвзвода Кротов с красноармейцами Царицыным, Матвеенко и Кохановым отыскали брод против Калаи-Ляби-Об. Прискакавший к реке начальник штаба полка Корюков вывел скрытно пулеметный эскадрон Самойленко. Пулеметчики переправились через реку и фланговым огнем отрезали путь басмачам.

Подъехавший Красильников быстро организовал переправу полка. В этом бою была разгромлена банда в двести человек.

Овладев Калаи-Ляби-Об, Красильников начал преследование главной группировки басмачей и, сильно потрепав, вынудил ее уйти в Дарваз через Люли-Харвинский перевал. Дарвазский бек из остатков этих банд сформировал новые шайки. Оружие они получили от англичан через афганскую границу.

В начале июня 1921 года входивший в состав корпуса 8-й стрелковый полк располагался в кишлаках и крупных населенных пунктах, 3-я кавалерийская бри-гада продолжала оперировать в Кулябском районе и на афганской границе, 2-я кавалерийская бригада охраняла коммуникации.

Боерайон 1-й кавалерийской бригады охватывал Каратегин и Дарваз. Здесь деятельность басмачей особенно активизировалась, и 1-й кавалерийский полк один не мог контролировать огромную горную территорию с небольшим количеством дорог. По приказу командира корпуса в бригаду возвращался из Куляба 2-й кавалерийский полк Роганова. Кроме того, в мое оперативное подчинение поступил 3-й Семиреченский кавалерийский полк 2-й бригады, прибывший из Карши.

По пути из Куляба 2-й кавалерийский полк разгромил в Файзабаде басмаческие банды, остатки которых бежали в район Джаргеталя, где действовал Максум-Фузайль. По агентурным сведениям, шайка Максума выросла до 1000 всадников.

Группировка дарвазского бека и Ишан-Султана (700 всадников) сосредоточилась на перевале Камчирак, на обратных скатах которого были вырыты окопы полного профиля.

Судя по этим приготовлениям (басмачи очень редко сооружали окопы), главари банд намеревались оказать бригаде серьезное сопротивление. И я решил, не дожидаясь, пока подойдет 2-й кавалериИский полк, нанести удар одновременно по двум группировкам.

1-й кавалерийский полк Красильникова получил задачу уничтожить банду Максум-Фузайля в Джаргетале. 3-й кавалерийский полк должен был в это же время разгромить дарвазского бека Ишан-Султана и занять Чиль-Дора и Товиль-Дора.

В Гарме оставался штаб бригады, полубатарея Дьяконова и 50 больных малярией красноармейцев. 18 июня полки выступили для выполнения задачи, а 20 июня местные жители сообщили мне, что матчинский бек Абду-Хафиз с 2500 джигитами идет вниз по течению реки Дидежи к Гарму.

Не прошло и часа после получения мною тревожных сообщений, как часовые со стен крепости заметили, что конные банды окружают Гарм. Басмачи переправились через реку Сурх-Об, обложив крепость кольцом. Чтобы проверить плотность окружения, я выслал из крепости троих красноармейцев, но они всюду натыкались на заставы басмачей. На холме, у подножия которого был сад, находился наш наблюдательный пункт. Он был захвачен противником, и вершина холма оказалась в руках басмачей.

Положение создалось очень тяжелое. С появлением басмачей под стенами Гарма крепость оказалась отрезанной от внешнего мира. Снабжение продовольствием прекратилось, воду доставали с большим трудом. На холме, с которого просматривалась внутренняя часть крепости, расположились басмаческие стрелки, которые не давали возможности выйти из укрытий. Лишь по ночам с огромными предосторожностями красноармейцы спускались к реке за водой. Большинство защитников крепости днем страдало от приступов малярии. Их мы лечили полынным настоем. Благо, полынь росла в изобилии у крепостных стен. Это народное средство немного помогало, и с наступлением вечерней прохлады малярики возвращались в строй.

Обороне крепости способствовало ее расположение на крутом, обрывистом берегу реки Сурх-Об. Стоявший здесь пулемет прикрывал подступы с южной стороны.

Обслуживали его работнику штаба. Северную часть крепости обороняли артиллерйсты и больные малярией бойцы с тремя пулеметами. Никакой связи с полками и со штабом корпуса у нас не было.

В этих условиях малочисленный гарнизон Гарма отбил несколько атак басмачей, нанеся им большие потери. Матчинский бек Абду-Хафиз прислал нам ультиматум, требуя, чтобы мы немедленно сдались. Принес ультиматум старик из соседнего кишлака, которого я знал. Он сообщил, что Абду-Хафиз взял в качестве за-ложников семьи преданных нам людей. Из кишлаков никого не выпускают: боятся, что кто-нибудь сообщит ушедшим полкам о положении в крепости.

Это навело меня на мысль попробовать связаться с полками. В крепости находились председатель каратегинского ревкома Умаров, председатель продовольственной комиссии Нусратулла-Максум и с ним работники ревкома и упродкома. Кроме них, в крепости укрывалось от басмачей несколько семей местных жителей. Попытка проникнуть сквозь басмаческие заслоны была очень рискованной, но другого выхода не было. Уже несколько дней мы питались одной кониной без соли. От такой пищи даже здоровые начали слабеть, а. о больных и говорить нечего — каждый день кто-нибудь умирал.