Анатолий Гордиенко - Давно и недавно

В аэропорту нас встречали весёлые коллеги, сотрудники газеты и шофёр автобуса со странным именем Зизи. Мы медленно проехали мимо огромной статуи какого-то святого, что-то держащего в руке. Оказалось, что это великий Леонардо да Винчи со своим летательным аппаратом в виде спирали.

Обедали в траттории на древнейшей Аппиевой дороге, где когда-то были распяты восставшие рабы. Впервые попробовали спагетти — ничего сверхъестественного. Мне не понравилось, что они были обильно политы томатным соусом.

Потом поехали в редакцию. Сердечная встреча в кабинете главного редактора Массимо Гьяри. На стенах портрет молодого Ульянова-Ленина, рядышком Пальмиро Тольятти — основатель компартии Италии. Гьяри с гордостью доложил, что газета итальянских коммунистов пользуется большой популярностью в народе, о чём говорят её тиражи: триста тысяч экземпляров ежедневно, а в воскресенье — один миллион.

В последующие два дня состоялись дискуссии с журналистами газеты, знакомство с типографией. Венцом всего стал праздник — День газеты — шумный, весёлый. Праздновали в парке, народу — ни пройти ни проехать.

После праздника нам предложили долгожданную культурную программу, и целую неделю мы жили в Риме. Как передать потрясение от Вечного Города? Вот он рядом, Колизей, я трогаю его древние камни, закрываю глаза и силюсь услышать крики толпы, звон мечей гладиаторов. Вот беломраморная колонна императора Траяна, на которой изображены все его, естественно, победные военные походы. Силюсь услышать ржание лошадей, грохот колесниц, крики раненых.

Под вечер сижу с группой студентов на римском Форуме, вслушиваюсь в завораживающую итальянскую речь. Профессор говорит о Веспасиане, Нероне и ведёт студентов к древним мраморным ступеням.

Потом мы на вилле Боргезе. Она за городом. Тишина, покой. Дивная коллекция садовых мраморных изваяний.

Два дня отданы музеям Ватикана. Как описать станцы Рафаэля, где найти краски, дабы расцветить нашу бесцветную речь? Второй гигант — Микеланджело Буонарроти. В двух этих словах и раскат грома, и музыка колокольчиков ландыша, если бы они звенели.

Мы стоим в Сикстинской капелле. Теснота. Полумрак. Здесь запрещается разговаривать, можно только шёпотом. Но люди не выдерживают. Фрески ошеломляют, кровь перестаёт бежать по жилам. «Страшный суд» на главной алтарной стене. Потолок, где Господь вот-вот коснётся перстом Адама. Боже, как это божественно! Постепенно шёпот в капелле переходит в говор, затем в гомон. И тут следует грозный окрик служки: «Тишина! Молчать!»

Я в этом рассказе опускаю описание бесконечных залов музея Ватикана, опускаю оцепенение, которое наступает, когда ты стоишь в соборе Святого Петра.

Какое счастье быть в Риме! Послушайте, бросьте всё, поднакопите денег — и в Рим! Правдивее и куда лучше звучит фраза: «Увидеть Рим — и умереть!» Слава Ромулу и Рему, спасибо доброй волчице, вскормившей первожителей! Слава императорам, сделавшим Рим Вечным Городом. Наш земной поклон потомкам тех римлян, которые заботливо и трогательно опекали наших знаменитых и незнаменитых художников, писателей в давние годы.

К поездке в Италию я подготовился основательно, сидел в библиотеке, просмотрел альбомы, справочники, журналы. Где же мне хотелось больше всего побывать в Риме? В кафе «Греко», что на виа (улице) Кондотти, в доме восемьдесят шесть. Видите, мне даже адрес уже был известен.

Отпросившись у старшего нашей группы, досконально расспросив нашу гидессу, очаровательную Людовику, которая к месту и не к месту обращалась к нам «товарич», видимо, стараясь нам польстить и показать свою солидарность с рабочим классом. Более того, Людовика завезла меня на площадь Испании и приехала за мной через четыре часа.

О площадь Испании! Широкая лестница бедных художников и таких же бедных влюблённых. Вы не помните итальянский фильм «Девушки с площади Испании»? Милая сентиментальная лента полувековой давности, бравшая за душу.

От площади Испании рукой подать до кафе. Я открыл дверь, звякнул колокольчик, бармен у бара слева что-то бережно разливал двум джентльменам из зелёной бутылки с наконечником в виде соски.

В глубине открывался взору небольшой полутемный зал, куда я и направился. За столиками никого не было. Прошёл официант в белом переднике. Я остановил его и, уткнувшись носом в записную книжку, прочитал фразу, написанную Людовикой по-итальянски: «Покажите мне место, где сидел русский писатель Гоголь». Место оказалось рядом. У стены небольшой овальный столик, а над ним тоже небольшой портрет Николая Васильевича работы Александра Иванова, друга писателя, автора знаменитой картины «Явление Христа народу».

Я постоял у столика. Сесть или не сесть? Удобно ли?

— Можно мне сесть? Говорите по-немецки?

Официант улыбнулся, показал рукой на стул и скрылся в полумраке. Я стал рассматривать портрет Гоголя.

— О, сеньор! — нараспев сказал сзади женский голос. — Сеньор руссо? Я знаю немецкий, но не очень. Приходилось говорить при Муссолини. Меня зовут Антуанетта, Антуанетта Гримальди, я хозяйка кафе. Вы будете кофе или чай? А, может, стаканчик вина? Нет? Ну и хорошо. Я сама сейчас сварю и сама принесу вам кофе, сеньор руссо.

И заколыхалась, заспешила, зашуршала длинной чёрной юбкой. Полноватая фигура семидесятилетней матроны, миловидное лицо с двумя подбородками. На пальцах массивные серебряные перстни, белая блузка с большой дорогой камеей.

— Сеньор руссо, кофе по-арабски. Вы такой ещё не пробовали. Сеньор руссо не араб? Сеньор руссо из Москвы? К нам заходят из Москвы…

Нашёл паузу и вставил, что я из Петрозаводска. Но сеньора Антуанетта не слыхала о нашем городе.

Слова сыпались у неё, как горох на полковой барабан. Хозяйка говорила то о Гоголе, то о городских властях, которые дают ей мизерную дотацию.

— Почему дотация? Да потому, что кафе — исторический памятник Рима! Ну что толку пялиться на Колизей или бросать монеты в фонтан Треви. Сюда надо нести деньги! Сюда надо идти, в «Антико кафе Греко». Вы знаете, когда мы открылись? Не знаете. Я так и думала. В 1760 году! С ума сойти, сколько нам лет. Пойдёмте со мной. Вы ещё не выпили кофе? Ничего, берите чашечку, тогда мой рассказ будет вам ещё вкуснее.