Анатолий Гордиенко - Давно и недавно

Никто из вас не занимается филателией? Напрасно. Филателистами были великие люди: Рузвельт и Неру, академик Павлов и Альберт Эйнштейн. Так будем размениваться? Вы сюда, а я к вашей жене, — обратился он к Фолке.

Мы ответили, что подумаем, и удалились.

Прошло несколько лет. Фолке уехал в Финляндию, и со временем этот одарённый мастер портрета стал там известным художником. Я же записался в клуб филателистов. Каково же было моё удивление, когда я увидел за отдельным столом председателя клуба того самого маленького изящного человечка всё с тем же странным акцентом, всё в той же гимнастерке, подпоясанного тонким грузинским ремешком, в поблескивающих начищенных сапожках.

Он меня не признал, но это даже и к лучшему. Его звали Иосиф Исаакович Ниссон. Он действительно был то ли избран, то ли назначен кем-то председателем Карельского республиканского общества филателистов и работу эту исполнял с неиссякаемым рвением. Он распределял среди главных, опытных коллекционеров редкие марки, почтовые блоки, присылаемые Центральным обществом из Москвы, которым тогда руководил знаменитый полярник, папанинец Эрнст Кренкель, организовывал в школах кружки юных филателистов, выступал с докладами, следил, чтобы в зале Дома культуры онежцев, где мы собирались по субботам, соблюдался справедливый обмен, а не обман, и не было бы галдежа, неукоснительно требовал, дабы все мы своевременно платили членские взносы.

За его неугомонный нрав, за то, что добивался от нас какой-то почти военной дисциплины, его в клубе все негласно стали звать Никсоном.

О коллекции Ниссона в клубе ходили разные слухи. Но все они сводились к тому, что у него огромное собрание почтовых марок. Главная тема собрания — международное рабочее движение. Ниссон боготворил Карла Маркса и Фридриха Энгельса, Ленина и… дальше как бы надо сказать Сталина, но стоп. Сталина он ненавидел как мог. А мог он вот что сделать и делал. Почтовая марка в те годы стоила пять — десять копеек, редкая — это касалось марок первых лет советской власти — рубль и выше…

Марок с изображением Сталина было немного. Почему такое упущение? Неведомо. Молодые страны социализма больше, чем СССР, выпускали почтовые марки с портретом вождя. И если такую марку со Сталиным предложить, подсунуть Ниссону, он давал любую названную вами цену. Даже пять, даже десять рублей. Покупал, отворачивался и рвал марку тщательно и долго на мельчайшие кусочки.

Нет, что ни говори, а наш Никсон был человек примечательный. Мне он нравился. Я с ним ладил. Он мне не предлагал редких марок, а я ему не подсовывал марки со Сталиным, не наживался на нём. Иосиф Исаакович, конечно же, человек с потайным дном. И я решил написать о нём очерк в газету «Советская Карелия».

Ниссон вначале отнекивался, но я сказал, что эту газету читают в Скандинавии и, чем чёрт не шутит, может отыскаться какой-нибудь старый партийный товарищ в Финляндии, Швеции или в Дании.

Ниссону к тому времени дали небольшую квартиру, где я и беседовал с ним несколько вечеров. Вначале я, дабы растопить остатки льда в наших отношениях, который образовался, когда мы, молодые, резко выступили против его командирских окриков на собрании нашего клуба, попросил показать коллекцию. Он подавал один альбом за другим. Коллекция огромная, толковая, полная. Марочка к марочке. Все в хорошем состоянии, чистые, непогашенные.

Достаю свою старую записную книжку. Читаю:

Темы коллекции И. И. Ниссона: «Ленин — основатель Советского государства», «Ленин — основатель коммунистической партии СССР», «Маркс, Энгельс — основоположники научного коммунизма».

Рассказ Ниссона:

— Это не коллекция — это настоящая библиотека, как говорится. В моём собрании пять тысяч марок. Вся «Лениниана» есть у меня, все шестьсот штук. Почти весь земной шар выпустил марки с Ильичём. У меня есть редкие марки с изображением основоположника научного коммунизма Маркса. Вот они, три марки 1933 года, выпущенные к пятидесятилетию со дня смерти Маркса. Смотрите и запоминайте. Город Трир, где родился великий учитель и вождь международного пролетариата. Вторая марка — могила Маркса на Хайгетском кладбище в Лондоне, третья — портрет Маркса, рисунок художника Плотникова. Обращаю ваше внимание — бумага с водяными знаками.

Поглядите на эти марочки. Художник Жуков, сто двадцать пять лет со дня рождения Маркса. 1943 год. Идёт война с фашистами. Кстати, вы знаете, что Маркс не немец? А вы верите в то, что Карл Маркс — еврей? И я верю. Карл Маркс — это гора, Монблан среди немецких философов. Вы улавливаете ход моих мыслей? Вот марка 1948 года «Сто лет со дня опубликования Манифеста коммунистической партии». А это — «100 лет со дня выхода первого тома „Капитала“».

В этих альбомах — почтовые марки Вьетнама, Кореи, Монголии, Болгарии, Румынии, Югославии, Чехословакии, моей далёкой и близкой сердцу Польши. Все они посвящены Марксу, его непобедимому учению о неизбежной смене капитализма коммунизмом.

Теперь вы просите рассказать о себе. Пожалуйста, записывайте.

Я родился 10 декабря 1897 года в городе Млава. Тогда это была панская Польша, теперь другое дело. Отец — бедный еврейский сапожник. С детства я испытал нужду, насмешки. В школе меня били за то, что я жид. Жид — по-польски еврей, как говорится. Шло время. Я стал задумываться, почему люди делятся на богатых и бедных. Почему так? Почему мой отец, который сидит с утра до вечера над вонючими кожами, бедный, как мышь в синагоге? Это несправедливо, сказал я себе, и ещё с юности стал революционером. Работал портняжкой, шил штаны и кальсоны. Ходил на демонстрации, бросал камни в полицейских.

В 1917 году, когда в России вспыхнула революция, я вступил в «Бунд». В 1919 году бежал в Германию. Там, в Лейпциге, вступил в компартию. Снова стал ходить на демонстрации и снова бросал камни в толстых шуцманов. Сидел у немцев в тюрьме. Был осуждён и выслан в Данию. Там тоже вступил в компартию. Распространял листовки. В 1923 году меня арестовали и выслали в СССР.

Датчане посадили меня на советский пароход «Свобода», и я приплыл этим пароходом в Ленинград. 19 марта 1923 года — самый счастливый день в моей жизни: я ступил на землю первого государства рабочих и крестьян. Я плакал от радости, мне хотелось обнять прохожих, кричать, что я хочу строить вместе со всеми коммунизм — заветную мечту человечества.

С головой окунулся в новую жизнь. Работал инструктором в школе портных, учил русский язык, окончил рабфак, а затем поступил в институт. К тому времени я уже был активным членом нашей большевистской Ленинской партии. В ВКП(б) я вступил немедленно, как только приехал, в 1923 году.

Мой институт имел красивое название: «Ленинградский институт советского строительства и права». Мне именно хотелось строить страну по научным методам, оберегая её от контрреволюции! Вы улавливаете ход моих мыслей? Жить и работать по законам страны Советов — таков был мой лозунг.