Паоло Кондо - Тотти. Император Рима

– Что будем делать потом , после того как уедем с «Олимпико»?

Сошлись во мнении, что подумаем об этом потом .

В последнюю неделю Капелло посвятил большую часть работы занятиям на поле, по большей части ближе к вечеру, поскольку была уже середина июня и работать на жаре было тяжело. Вот тогда-то, на той неделе, мы и увидели во всей красе, что такое победный опыт, потому что Капелло создал совершенный баланс между поддержанием нужного позитивного напряжения и вниманием к тому, чтобы ожидание, которое витало в воздухе, не давило на нас слишком сильно.

В эти дни я и дома, и среди друзей посвятил себя другой стороне того дела, которое мы собирались закончить: эпической. В марте того года фильм «Гладиатор» получил «Оскара». Это замечательная картина, которая глубоко поразила мое воображение. Я даже сделал татуировку. Для чистокровного римлянина, такого как я, наш огромный вклад в мировую историю – это повод для гордости и изучения: в школе мое внимание к предметам могло быть не очень пристальным, но точно не в те часы, когда учительница младших, а потом и учителя старших классов рассказывали нам об истории Римской империи. Возможность пережить ее самому при просмотре лучшего фильма этого (и не только этого) года было прекрасно. Я его знаю практически наизусть. Когда Рассел Кроу, стоя на арене перед Коммодом, снимает шлем и низким голосом говорит: «Я – Максимус Децим Меридий, командующий северными армиями…» – у меня на глаза наворачиваются слезы. Каждый раз. Я ничего не могу с собой поделать. И вот каждый вечер на той неделе мы закрывались в гостиной, где у нас был большой телевизор, и ставили диск с «Гладиатором». Это было что-то вроде массового помешательства, которое мы пережили с Риккардо, Анджело, Джанкарло, старыми друзьями: при возгласе «Победитель – Рим!» мы вскакивали на ноги и присоединялись к нему, представляя, конечно, завоевание скудетто. Поначалу мама, обеспокоенная доносящимися из гостиной криками, приходила посмотреть, что случилось, и уходила, смеясь. Отец качал головой, но, кажется, он тоже разделял этот энтузиазм. Это замечательный способ завести себя, надо было его запатентовать. И потом, скажем прямо: мы, футболисты, бьемся ради славы на глазах у армии поклонников, которые хотят видеть нас или победителями, или пусть и павшими, но в упорном бою. Кто же мы, как не современные гладиаторы?

ДЛЯ ЧИСТОКРОВНОГО РИМЛЯНИНА, ТАКОГО КАК Я, НАШ ОГРОМНЫЙ ВКЛАД В МИРОВУЮ ИСТОРИЮ – ЭТО ПОВОД ДЛЯ ГОРДОСТИ И ИЗУЧЕНИЯ.

Я смотрел не только свой любимый фильм. По телевизору показывали наш долгий путь к скудетто, и я снова видел себя на экране, наслаждаясь важностью того, что мы сделали. Все это не будет иметь смысла, если мы не обыграем «Парму», это так, но, честно говоря, я и близко не чувствовал ни малейшего сомнения. Мы просто-напросто были сильнее, для них чемпионат уже ничего не значил – после непростого первого круга они поднялись на четвертое место, которое объективно отражает уровень их состава. Я где-то прочитал, что во втором круге они набрали тридцать три очка – столько же, сколько и мы, и эта цифра действительно немного беспокоила. Но разница в мотивации не могла не чувствоваться.

Я уже привык к тому, что не могу прогуляться по Риму, а о том, чтобы высунуть нос на улицу в те дни, невозможно было и подумать. Но друзья рассказывали мне, что город, конечно, бурлил, но в каком-то смысле все еще был молчалив. Рассказывали, что он наслаждался ожиданием и был занят проведением ритуалов против сглаза (напряжение витало, отрицать это было бессмысленно), а свое нетерпение он переживал… терпеливо. Что-то вроде первого поцелуя: ты в общем и целом уверен, что она тоже этого хочет, но точно не знаешь, и допускаешь, что ты все понял неправильно и она тебя оттолкнет. Каждый раз в таких случаях тебя одолевают сомнения. А вдруг «Парма» подготовила сюрприз, чтобы войти таким образом в историю? Я снова смотрел «Гладиатора», стараясь не думать об этом. И, поскольку мы всей командой жили в Казаль Палокко, гостиная постоянно была наполнена людьми, снующими туда-сюда.

Утро субботы. У Аттилио, нашего друга из ресторана «Аль Пескаторе ди Остия», был семиместный фургончик, на нем он заехал за нами домой, так что после матча нам не придется покидать Тригорию на машине. Я, Батистута, Монтелла, Дельвеккио и Кандела. Никаких особенных проводов дома не было, мы еще услышимся сто раз перед стартовым свистком, но мама все же смотрела на меня довольно странно, и, когда обнимала на прощание, глаза у нее были на мокром месте. К счастью, стекла у фургончика были тонированные, потому что если бы народ, стоящий лагерем у Тригории, увидел бы нас, добраться до спортивного центра оказалось было бы непросто. Поднялся шлагбаум, и в этот миг навалилось чувство усталости от путешествия, подходящего к концу. Последние двадцать четыре часа. Завтра мы будем либо чемпионами Италии, либо беглецами на первый же авиарейс.

Тренировка. Тактическое занятие. Бильярд. Ужин. Разговоры перед отбоем. Сон. Я проводил часы, представляя себе то, как все завтра сложится на «Олимпико», потому что кадры празднования 1983 года, которые я пересмотрел (это был матч последнего тура, «Рома» – «Торино»), не были чемпионскими. Тогда команда завоевала титул за тур до конца, в Генуе, сыграв вничью, которая обеспечила команде Пруццо, Фалькао, Ди Бартоломеи и Бруно Конти математическую недосягаемость. Так что наш матч формально должен был стать первым (в 1942 году, когда «Рома» завоевала первый скудетто, матчи проводились на другом стадионе). «Олимпико» тоже будет взволнован…

Обычно в день перед матчем все расходятся по номерам около одиннадцати, но в тот вечер адреналина было слишком много, никто не мог заснуть. Капелло мерил шагами холл, кривил лицо и не говорил ни «идите спать», ни «уже поздно». Он знал, что это бесполезно, он все понимал: мы чувствовали то же самое, что и игроки его «Милана» и «Реала», клубов, с которыми он выигрывал турниры. В таких ситуациях те, кто спит хорошо, всегда в меньшинстве. Я вспоминаю интервью, в котором великий Энцо Беарзот рассказывал о своих игроках-«койотах» (одним из них был Тарделли) – им так и не удалось заснуть, и они бродили по коридорам, как волки по прериям. В ту ночь в Тригории мы все тоже были «койотами». Я выключил свет около трех ночи, после последнего звонка друзьям. Думаю, что в Риме почти никто не спал.

Солнце пробилось сквозь ставни окон рано, но я дремал до девяти часов. За завтраком я просмотрел газеты. Мне понравилась, и даже очень, Corriere dello Sport, потому что она почти целиком была посвящена нашей кавалькаде – на страницах уже был праздник, они совсем не боялись сглазить, ну да ладно, пусть. Запищал телефон, это было первое СМС от друга со стадиона, ворота арены открыли ранним утром. Когда я прочитал написанное, у меня отвисла челюсть. «Здесь уже все битком!» – гласило сообщение. Но это же шутка?.. Однако я тут же увидел, что некоторые ребята были на ногах, стояли у телевизора. Держали хлеб и мармелад в руках, не донеся их до рта, как будто время остановилось. На экране телевизора транслировались кадры прямого эфира… с заполненного «Олимпико». Значит, все правда. Небольшая пробежка, чтобы размять мышцы, на улице уже было довольно жарко. В одиннадцать я вернулся в номер и позвонил маме.