Николас Пиледжи - Казино. Любовь и власть в Лас-Вегасе. Риск, азарт, искушение

Оскар Гудман, сопровождавший Спилотро на процессе по предъявлению обвинения, где его подопечного выпустили под залог в размере шестисот тысяч долларов – позже эту сумму снизили до ста восьмидесяти тысяч, – заявил, что аресты были не более чем личной местью правоохранительных структур по отношению к его клиенту. Он заявил, что ни один из его клиентов не подвергался таким же нападкам, как Спилотро.

«А последние кассеты с записями, – продолжил Гудман, – представляют собой результат непрерывного подбора компрометирующих материалов со стороны правительства, пытающегося найти хотя бы малейшую, притянутую за уши причину продолжать кампанию по изобличению Энтони Спилотро».

Но агент ФБР в отставке Джо Герски, который долгие годы занимался делом Спилотро, считал иначе: «Теперь все было по-другому. На этот раз нам достался живой свидетель, который входил в банду“ Дыра в стене” и участвовал в разработке плана ограбления “Бертас”, – у нас был Сэл Романо.

Впервые нам удалось заполучить настоящего свидетеля, готового выступить против Спилотро. Романо рассказал абсолютно все об ограблении – кто будет участвовать, где и когда оно будет проходить, и ни разу не соврал. Он был под стражей, под нашей защитой, живой и невредимый».

Наступил самый опасный период. Годы наблюдения и телефонных прослушек начали приносить плоды в виде обвинительных процессов. Помимо суда над бандой «Дыра в стене», были начаты разбирательства в отношении Аллена Дорфмана, Роя Уильямса и Джоуи Ломбардо, которых обвиняли в даче взятки сенатору штата Невада, Говарду Кэннону. Ник Чивелла, Карл Чивелла, Джо Агосто, Карл ДеЛуна, Карл Томас и остальные проходили обвиняемыми по делу вывода денег из казино-отеля «Тропикана», кроме того, предполагалось, что Джо Аюппа, Джеки Чероне и Фрэнк Балистриери со своими сыновьями вскоре станут обвиняемыми по делу вывода средств из «Стардаст». Аллен Глик успел заключить сделку с несколькими присяжными и получить неприкосновенность в обмен на показания, но его адвокаты не торопились снимать прокуроров с крючка.

Это был тот период, когда подсудимые вместе со своими адвокатами тратили целые месяцы на детальное прослушивание кассет с записанными разговорами и подробное изучение томов с текстовой расшифровкой записей. Адвокаты искали лазейки. Обвиняемые искали потенциальных свидетелей, которых нужно было убрать.

Это был тот период, когда за одно только подозрение в сотрудничестве с правоохранительными органами могли убить. Даже если вы были чисты, но получали серьезный тюремный срок, вы все равно были в опасности, поскольку теперь вас воспринимали как человека, готового клюнуть на сладкие обещания законников.

«Я постоянно слышал подобные разговоры, – рассказывал Куллотта. – “Джо, че скажешь за Майка?” “Майк мужик. Стальные яйца”. “Ларри, че скажешь за Майка?” “Майк? Сраный морпех. Надо сливать”.“Фрэнки, че скажешь за Майка?” “Майк? Шутишь? Майк за тебя жизнь положить готов”.“Чарли, че скажешь за Майка?” “Зачем рисковать?” Вот так Майку наступала крышка. Вот так все и решалось».

Это был опасный период, поскольку боссы синдиката знали, что помимо прослушки – которую можно было оспорить через адвокатов – прокуроры обращались к свидетелям или внедренным агентам, которые могли рассказать всю правду, указать пальцем на виновных и помочь расшифровать непонятную тарабарщину, запечатленную на большинстве записей.

«Чарли Парсон, один из федералов, приходил ко мне, – рассказывает Фрэнк Куллотта. – Примерно через восемь месяцев после того, как нас всех арестовали в “Бертас”.

“У нас есть информация о том, что твой дружок Тони Спилотро получил на тебя заказ”, – сказал он.

Дело было в пятницу. Я просто кивнул в ответ. Я думал о случае, который произошел со мной несколько недель назад. Я тогда спал. Бах! Дзинь! Бах! Бах! “Че за херня? – подумал я. – Какого черта стреляют?” Я быстро вскочил с кровати. Выглянул в окно. Какие-то парни стреляли из проезжавшего мимо фургона. Они убили парня из соседней квартиры.

Он просто шел домой. В соседнюю от меня дверь. Это был простой терпила. Что за дерьмо творится? Я лег обратно спать. Тогда я особо не обратил внимания на убийство этого парня, но все равно начал задумываться о происходящем.

Затем Парсонс поставил мне запись. На ней едва можно было разобрать слова. Но я услышал что хотел. Я слышал, как Тони спрашивал разрешения.

Поясню вам сразу, когда спрашивали разрешения, никто не говорил: “Привет, можно я замочу Фрэнка Куллотту сегодня ночью?” Обычно это звучало так: “Мне нужно разобраться с грязным бельем. Парень плохо справился со стиркой и устроил проблемы, о которых я вам говорил…”

Речь шла обо мне. Я был проблемой, поскольку я был единственным, кто мог связать фигуру Тони со всеми делами. Сэл Романо, поганый крысеныш, никогда не говорил с Тони напрямую. Сэл говорил со мной, а я говорил с Тони. Так повелось с самого начала. Никто из моих парней не контактировал с Тони. Они даже не знали, что я отстегивал Тони четверть выручки; они только догадывались об этом, поскольку мы действовали беспрепятственно.

Но теперь мне стоило задуматься о том, что Тони знал о светящем мне серьезном сроке. Я был предикатным уголовником. Я мог заехать на тридцать лет. Должно быть, Тони думал, что я пойду на сделку и сдам его. Он был не дурак. Я бы мыслил точно так же.

Парень, с которым Тони обсуждал грязное белье, был в курсе, о чем шла речь.

Я услышал, как он произнес:“Окей, разберись с этим. Займись стиркой. Действуй”.

Но парни, которых Тони подрядил на дело, промахнулись. Если бы он отправил меня, все прошло бы как по маслу, но кто знает, откуда он набирал этих парней, ведь вся моя банда была похоронена.

Он перепоручил дело, и ребята подстрелили не того. Они убили парня из соседней квартиры.

Я думал про себя:“Так, этот парень пытался всадить мне пулю в башку”. Если я сдам его федералам, за это он получит максимум десятку, отсидит шесть лет и выйдет.

Он даже не заметит этот срок. Он еще молод; отсидит да выйдет. Разве это срок? Они в жизни не подведут его под закон RICO [федеральные обвинения в рэкете, которые подразумевают долгое тюремное заключение]. Они никогда не смогут использовать закон RICO, чтобы дать ему пожизненное. Тони действовал слишком грамотно».

Три дня спустя, в 8:15 в понедельник у агента ФБР Парсонса раздался телефонный звонок.

– Узнал? – спросил Куллотта.

– Да, – ответил Парсонс.

Через двадцать минут Куллотта сидел в конспиративном доме под охраной шести агентов. Они допросили его и забрали в Чикаго на слушание.