Петр Яшек - Заключённый с боевиками ИГИЛ

Одним из моих сокамерников был ливиец, который служил личным телохранителем Усамы бен Ладена. Однажды он продемонстрировал нам свою ногу, усеянную шрамами от пуль. Он также показал нам, как убить человека сзади, используя леску, которую он тайно пронёс в тюрьму. Если всё сделано правильно, пояснил он, доставая леску из кармана, смерть наступит через несколько секунд. Боевик ИГИЛ похвастался и тем, что был в числе тех, кто в феврале 2015 года обезглавил на ливийском берегу двадцать египетских христиан. Видеозапись этой казни видели во всём мире.

— Я могу убить любого за считанные секунды, — сказал он мне, наматывая леску на палец. — Если бы ты был русским или американцем, я пришил бы тебя немедленно.

Мои сокамерники из ИГИЛ считали его своим героем, а его зависть к моему обручальному кольцу заставляла меня нервничать и чувствовать себя уязвимым. Я знал, что если бы этот человек захотел, он мог вырвать моё кольцо вместе с пальцем за секунду. Я непроизвольно сжимал пальцы вокруг толстой полосы золота, единственной ощутимой связи с моей дорогой супругой.

Меня вынуждали сидеть на полу со окрещёнными ногами, в то время как мои сокамерники делали вид, что они — следователи, допрашивающие меня о моей христианской деятельности в Судане. Всякий раз, когда я давал ответ, который не устраивал их, меня избивали кулаками.

— Скажи нам, кто ты! — кричали они. — Скажи нам, что ты грязная свинья!

Внезапно их допрос принял ещё более пугающий характер. Абд аль-Бари заставил меня встать на колени и начал избивать меня палкой от метлы — единственного орудия труда, которое охранники позволяли нам иметь в камере. Каждый удар по туловищу вызывал приступы мучительной боли, но я стискивал зубы и терпел.

— Кто те другие христиане, которые были арестованы вместе с тобой? — потребовал ответа Абд аль-Бари, остановившись.

Моя голова всё ещё была прижата к груди, и я почувствовал, как сердце моё замерло. «О чём он говорит? Какие ещё христиане?» Я задумался. Последовал ещё один молниеносный удар по спине, а затем он перефразировал свой вопрос.

— Откуда ты знаешь Хасана и Монима?

Я был ошеломлён. «Неужели их тоже арестовали?!» Моё тело болело, а разум мучился в агонии, когда я пытался разобраться в этой информации. Я испытывал пульсирующую боль в открытых ранах на спине, однако эти физические раны были не такими болезненными, как внезапно посетившая меня мысль: «Хасана и Монима арестовали из-за меня?»

Когда я отказался отвечать на вопросы о пасторе Хасане, сокамерники начали деревянной палкой разбивать мне пальцы. Когда я не назвал им имена других пасторов, присутствовавших на конференции в Аддис-Абебе, они стали бить тяжёлой крышкой унитаза по локтю. Пронзительный, нечеловеческий крик вырывался из моих губ, когда мой мозг пытался справиться с болью.

Иногда меня избивали так беспощадно, что я думал, что не выживу. Во время следующего «допроса» Абд аль-Бари так сильно ударил меня по спине туфлей, что я думал, не сломаны ли мои рёбра. Не проходило и дня, чтобы мои сокамерники из ИГИЛ не нападали на меня и не мучили.

Удивительно, однако, по мере того как усиливались мои пытки, мой разум становился всё более и более спокойным. Я больше так не беспокоился о своей семье и о том, что мои суданские братья оказались в тюрьме вместе со мной. На самом деле в этот период физических страданий я вообще не мог думать о семье. Я возложил их на алтарь и мог только призывать над ними имя Иисуса.

Благодаря этим переживаниям, какими бы ужасными они не были, я начал видеть всё более чётко образ Иисуса Христа, также избиваемого и мучимого. Каждый раз, когда меня избивали, пинали или высмеивали, я думал о Христе и о том, что Он терпеливо переносил от рук римских солдат.

«Если мой Господь желал претерпеть муки за меня, то, будучи Его последователем, я также должен быть готов идти по Его стопам и разделить Его страдания ради Его имени» (Послание к филиппийцам 3:10).

Каждый вечер сокамерники продолжали допрос. В частности, Абд аль-Бари хотел узнать больше о христианской работе в Судане. Большинство моих ответов им не нравилось, поэтому меня продолжали избивать деревянной палкой от метлы. Они били по голове и по пальцам, вонзали её конец в живот. Моё тело корчилось от боли, однако, к моему огромному удивлению, я осознавал, что испытываю глубочайший покой в сердце и в разуме. Когда меня избивали, я мог даже молиться за свою семью.

Внезапно, на долю секунды, у меня перед глазами возник образ Христа, избиваемого деревянной тростью по голове после Его ареста, о чём мы читаем в Евангелии от Матфея 27:30. «Господи! — взмолился я. — Ты пошёл впереди меня и был избит, распят и даже умер за мои грехи». И тут я сделал поражающее открытие: я был безжалостно избиваем своими сокамерниками, однако совсем не чувствовал боли!

Я знал, что в тот миг Господь был со мной в камере. Позже я узнаю, что именно в этот самый момент Бог призвал армию молитвенных воинов сражаться за меня в молитве. Однако тогда мне это не было известно…

Однажды я сидел в камере и слушал, как боевики ИГИЛ разговаривали о том, как моя страна, Чешская Республика, разрешила ЦРУ США применять пытки водой по отношению к террористам «Аль-Каиды». Я знал, что мои сокамерники перепутали её с Польшей, поэтому исправил их.

Однако они настаивали на том, что именно моя страна, а не Польша позволила США пытать террористов таким образом.

— Тебе известно, что такое пытка водой? — спросили они меня.

— Да, — ответил я, — я знаю, что это такое.

— Хорошо, но ты ещё не знаешь, каково это, поэтому мы поможем тебе испытать это на себе.

Поначалу меня это мало волновало. В нашей камере было мало воды, поэтому я думал, что это — всего лишь пустые угрозы.

Однако уже вскоре я понял, насколько эти угрозы серьёзны. Абд аль-Бари убедил охранников перевести всех нас в большую камеру на нашем этаже, которую заключённые назвали «водной камерой», потому что это была единственная камера в тюрьме с постоянным напором воды.

Утром 6 февраля мы все семеро были переведены в другую камеру, и мои сокамерники сразу же приказали мне постирать их нижнее бельё в углу грязного туалета. Повернувшись спиной, я слышал, как шесть человек говорили обо мне по-арабски, и начал волноваться. Усама Рамадан, мужчина, молитву которого я услышал как-то ночью несколькими неделями ранее, очевидно, должен был возглавить мои пытки. Я видел, как он складывал полоски ткани, вырезанные из джилабии, длинного балахонистого одеяния мусульман.

— Ты должен рассказать следователю, что мы делаем с тобой, — издевались мужчины. Даже в тюрьме ничто не могло помешать им бороться с неверными.