Николай Козлов - Хранить вечно

Так прошел еще один день Эльзы. Один из трехсот двадцати двух, прожитых без Эдуарда, о котором она ничего не слыхала с 19 августа семнадцатого года, с того дня, как они расстались в пылающей Риге.

19 августа… Возле оперного театра… Никогда не забыть ни этого места, ни этого дня! Ей казалось тогда, что жизнь кончилась…

Наступил декабрь, студеный московский декабрь. Дивизион Берзина проводил тактические учения за городом.

Лес просвечивал насквозь. Трепетали на морозе осины. Стрелки первого легкого артдивизиона, развернувшись в цепь на холмах, шли в атаку, устанавливали на огневых позициях орудия, вели беглый огонь: все как в настоящем бою.

К себе, в Хамовнические казармы, возвращались поздно вечером, усталые и иззябшие, но настроение у всех было бодрое.

Перед отправкой дивизиона в Латвию на фронт в декабре 1918 года командир Берзин, председатель фракции большевиков Янсон и все стрелки и артиллеристы заполнили анкеты. То была своеобразная проверка боевой готовности людей. Если возникало сомнение, анкеты проверялись. В любом случае не менее двух коммунистов должны были поручиться за каждого идущего в бой.

И вот теперь Берзин перебирал вместе с Янсоном исписанные разными почерками листы. Первым среди них была анкета самого Берзина. Он написал, что с ноября восемнадцатого состоит в партии большевиков.

На анкете стояли подписи поручившихся за его верность партии Якова Алксниса, Отто Карклина, Рудольфа Осиса и Карла Петерсона, хотя достаточно было только поручительства Петерсона, который вместе со Свердловым рекомендовал Эдуарда в партию.

С кем Берзин идет в бой? Стрелки дивизиона — надежные люди, проверенные огнем.

Командир огневого взвода бывший прапорщик, ровесник Берзина, Карл Заул, член партии с семнадцатого, отличившийся как наводчик орудия при подавлении левоэсеровского мятежа. Хоть и был он раньше офицером, но человек свой. За его верность партии большевиков поручились такие коммунисты, как Ян Кайминь и Кристан Зилэ.

Ездовой батареи Ян Кайминь — бывший шлифовщик Нижегородского завода «Металлист». Родился 30 июня 1897 года в Маэсалацкой волости. Очень начитан. В партии с семнадцатого года.

«Кайминь далеко пойдет, — думал о нем Берзин. — Светлая голова» [26] Э. П. Берзин не ошибся. Бывший ездовой второй батареи первого легкого артиллерийского дивизиона Ян Яковлевич Кайминь стал кандидатом исторических наук, автором научного труда об участии латышских стрелков в Октябрьской революции и сейчас продолжает научную работу. .

Роберт Балынь из той же батареи. Смелый человек. Золотые руки и умница. Как нужны будут такие люди после войны!.. [27] Роберт Карлович Балынь работал вместе с Берзиным на Колыме в 1932—1933 годах.

Тяжек ратный труд, а минуты отдыха так редки. И тогда Берзин мечтал об Элит…

Вот они идут по набережной Даугавы. Пламенеющий закат заплескивает полнеба над Ригой. Волосы Эльзы бронзовеют…

Какая удивительная девушка его невеста! И главное — Берзин чувствовал это всем своим существом, — верный друг, друг на всю жизнь.

Она будет с ним всюду, что бы ни случилось! Непокорная, гордая и так верящая в него…

На всю жизнь запомнил он ее слова в тот февральский вечер, когда в Петроградском лазарете решили было ампутировать ему простреленную ногу: «Эдис, даже если бы ты остался совсем без ног, мое счастье только с тобой…»

Вспоминал Берзин Старую Ригу, каменный паркет ее мостовых, узкие и глубокие улицы.

Сколько там памятников старины, шедевров средневекового зодчества! Построенный в XIV веке клуб Черноголовых — Шварцгейптерхауз. Древние готические храмы, вокруг которых лепятся сырые и темные улицы — Замковая, Господская, Королевская, Известковая. Городской замок с мрачно глядящими на Даугаву круглыми крепостными башнями и сторожевой вышкой. Узенькие каменные коридоры, остроконечные мрачные шпили.

Извозчики в ливреях, как и приличествует городу баронов: синие ливреи с капюшонами и светлыми пуговицами, черные плисовые картузы, надвинутые на уши. Извозчики похожи на факельщиков, а их немецкие меланхолические лошади, высокие, поджарые, в кожаных шорах, — тоже будто только что из-под катафалка.

Берзин мечтал стать архитектором, строить Ригу. Мысленно он рисовал будущее Риги, где, может быть, и он будет создавать новый светлый город. Однако, как память о старине, сохранятся и Домский собор, и собор Святого Петра, и Пороховая башня, и клуб Черноголовых, и другие свидетели средневековья.

«И в современной части города, — думал он, — надо сохранить нынешний облик Бастионной горки, Бастионный бульвар, бульвары Александра, Наследника, Театральный, парки и сады Вермана, Стрелков, Царский сад, сохранить весь архитектурный ансамбль. Только заменим все названия, связанные с особами императорской фамилии, и красивый бульвар назовем именем народного поэта Латвии Яна Райниса, а другие — именами отличившихся в боях на Рижском фронте красных латышских стрелков.

На одном из бульваров Риги по-прежнему будет возвышаться Рижский политехникум, украшенный гербами остзейского дворянства. Гербы, пожалуй, придется оставить, как память о далеком прошлом латышей, изнывавших под двойным — царским и немецким — баронским гнетом».

Но Ригу архитектор Берзин перестроит так, чтобы она больше не производила издали впечатления немецкого города. Громоздкие соборы с высокими готическими башнями и средневековыми шпилями уже не станут больше господствовать над зданиями. Рядом с ними поднимутся в небо многоэтажные корпуса из бетона, стали, алюминия, стекла.

Рига станет образцовым городом будущего. И вывески на немецком, заполнившие ее, будут сняты. Вместо них все будет на латышском и русском.

Дожить бы только Берзину до того времени, когда он будет вместе со своим народом создавать новую, советскую Ригу…

16 декабря 1918 года первый легкий артдивизион получил приказ выступить на Рижский фронт. К этому времени весь дивизион находился в боевой готовности. Накануне командир дивизиона, председатель большевистской фракции и председатель комитета стрелков дивизиона Роберт Штыллер собрали командный состав, большевистскую фракцию и председателей комитетов стрелков батарей, чтобы обсудить детали предстоящего выступления.

Берзин доложил о состоянии части.

Он сказал глуховатым мягким, спокойным голосом:

— Я считаю, товарищи, что любую боевую задачу мы решим и не посрамим латышских стрелков на поле боя. Откуда у меня такая уверенность? Первая батарея прошла огневое крещение седьмого июля, когда мы подавляли восстание левых эсеров в Москве. Командира батареи Сакенфельда вы все знаете: он доказал верность партии и Советской власти, а как бывший капитан артиллерии проявил храбрость и энергию при разгроме левоэсеровского гнезда в Трехсвятительском. Мы ему доверяем и в него верим. Вторая и третья батареи закончили формирование и способны выполнять боевые задания так же, как и их командиры — бывшие капитаны Борисовский и Фрейберг.