Карел Рихтер - Его звали Отакар

Он договорился с подполковником Свободой о создании культурной комиссии, о получении журналов и газет и о некоторых вещах, касающихся медицинского обслуживания бойцов части… Они сошлись быстро. Свобода даже предложил ему поселиться вместе с семьей в одном из домов гарнизона.

Опытный политик, образованный, культурный человек, доктор Врбенский сразу заметил положительные человеческие качества командира части и в письме к Готвальду выразил мнение, что если коммунисты завоюют на свою сторону этого человека, то они сделают хорошую работу для дела социализма.

Так же глубокомысленно Врбенский рассуждает и о молодых офицерах.

«Оранская группа, — пишет он Клементу Готвальду, — почти вся состоит из молодых людей, которые вместе с подполковником Свободой вступили в польский легион, а после разгрома Польши они очень хорошо были приняты советскими органами. Но потом по политическим соображениям (из-за шпионажа гестапо) их разместили по разным лагерям… Их настроения до сих пор не совсем правильные. Это в большинстве своем молодые люди, из которых при условии правильного и целенаправленного воздействия наверняка получатся хорошие, нужные будущей стране люди. При этом необходимо, чтобы они читали советскую печать, следили, как героически сражаются бойцы Красной Армии, читали книги о Советском Союзе. Если этого не будет, то процесс воспитания будет идти медленно. Говорить о них как о фашистах, что делает Фрицек — никуда не годится».

«Фрицеком» коммунисты звали Рейцина.

Между тем Московское руководство КПЧ направило в часть капитана Ярослава Прохазку. Он должен был возглавить партийную организацию части и направлять ее деятельность соответственно директивам Готвальда.

Речь шла в основном о том, чтобы помочь сделать из чехословацкой части формирование, которое бы достойно представило Чехословакию и наполнило живым содержанием союз с СССР, без которого немыслимо было освобождение республики, так же как и дальнейшее ее существование в качестве народного государства.

Да, конечно, делались попытки призывной комиссией закрыть доступ в часть некоторым коммунистам под предлогом их состояния здоровья. Этот довод фигурировал чаще всего. Положение было исправлено после решительного вмешательства командира.

Когда попытка воспрепятствовать приему в часть коммунистов провалилась, эксперты лондонского правительства, среди которых особенной ретивостью выделялся майор Паты, направили свои усилия на то, чтобы их, по крайней мере, изолировать. Сенатор Йозеф Юран, например, в звании свободника был направлен в Баку для приема военных материалов, направлявшихся для чехословацкой части по Каспийскому морю. И капитан Прохазка сначала был зачислен в часть интендантом, пока командир батальона после замечания по этому поводу посла Фирлингера, не отменил приказ о назначении его на эту должность. Прохазку назначили руководителем культурно-просветительной работы. Ярославу Досталу, который до этого сражался в Красной Армии и принимал участие в обороне Москвы, после долгих дебатов все-таки отказались оставить звание подпоручика, то есть младшего лейтенанта, заслуженное им в боях, и он вынужден был служить рядовым. То же самое произошло с Маутнером, Виммером, «Испанцем» Венделином Опатрны и другими.

Иногда их просто бесило оттого, что они, члены коммунистической партии, вынуждены собираться украдкой, чтобы никто не знал, и где — на территории Советского Союза! Но делать было нечего. Чехословацкие уставы и предписания запрещали деятельность в армии политических партий, и коммунисты понимали, что если они этот принцип нарушат, то у господ появится предлог в целях соблюдения демократичности разрешить в части функционирование и других политических партий: социал-демократической, социалистической, аграрной, народной и бог знает еще каких.

Им было нелегко. Некоторые офицеры открыто насмехались над ними, преследовали:

— Вы вот говорите, что в армии самое важное — это мораль и сознательность, так? Тогда марш-бросок на двадцать километров с полной выкладкой будет для вас, морально закаленных, сущим пустяком, не так ли? Проверим это на практике.

Злись не злись, а приказ надо выполнять.

Однако коммунисты и в таких условиях не теряли воодушевление и энтузиазм. Их была всего лишь горсточка, чуть больше пятидесяти человек, но в каждодневных разговорах с бойцами они стремились завоевывать себе авторитет, изменять неправильные взгляды на цели национально-освободительного движения, помогать бойцам правильно понимать советскую действительность и выводить на чистую воду распространителей антисоветских измышлений. За такими они пристально следили. Было там несколько провокаторов, которые сеяли ядовитые слова: «Андерсовцы вовремя пронюхали, что к чему, и дали деру. Как только немцы возьмут Крым, мы даже выбраться отсюда не сможем».

Агитация была главным оружием коммунистов. Каждый день страстные дебаты. Стараясь быть примером для остальных, они помогали друг другу и строго следили за тем, чтобы в их собственных рядах не было никаких нарушений дисциплины и порядка. Коммунисты научились использовать все легальные возможности для политико-воспитательной работы. Они постепенно завоевали такие позиции, которые позволили им эффективно влиять на всех военнослужащих части, от простых солдат до самого командира. Путь к этому им открыл в начале мая майор Богуслав Врбенский. Он написал командиру батальона письмо, в котором аргументированно изложил необходимость организации культурно-просветительной работы:

«О боеспособности нашей части в первую очередь заботитесь Вы вместе с офицерским и сержантским составом. О единстве духа бойцов этой части и его пропаганде здесь и за рубежом, о ее культурном воспитании должен был бы заботиться особо подобранный круг работников во главе с ведущим офицером, который бы все свои силы посвящал этому важному делу и был бы Вашим помощником… Дух этой части имеет большое значение не только в свете приближающихся боев, он будет важным фактором и в период мирного будущего — он в первую очередь будет поддерживать доверие между ЧСР и СССР, в государственном сотрудничестве которых в послевоенное время никто из политически мыслящих людей не сомневается…»

В апреле солнце начало греть, как печка. Снег быстро растаял и луга у Самары зазеленели свежей ярко-зеленой травкой.

С каждой неделей бойцов становилось все больше. По утрам роты выходили с казарменного двора, окруженного приземистыми строениями, и отправлялись по дороге, которая в зависимости от времени года была то грязной, то сухой и утрамбованной. Программа обучения была обширной. Занятия в поле физической подготовкой, марши, тактика, стрельбы, ружейные приемы для ближнего боя, лекции. Будущим фронтовикам предстояло научиться многому.