Карел Рихтер - Его звали Отакар

— Товарищ генерал, — осмелился обратиться к генералу полковник Свобода. — Не посылайте нас против венгров. С теми у нас не такие большие счеты. Мы хотим воевать против эсэсовских убийц. Мы хотим отомстить им за все страдания, которые они причинили нашему народу. Мы хотим быть, где идут решающие бои.

Генерал бросил на него серьезный взгляд. Он хотел создать щадящие условия для чехословацких солдат и командиров. Таковым, собственно, и был приказ Верховного командования. Ведь они первые и пока единственные союзники на всем советско-германском фронте. Но они сами отвергают какие-либо преимущества. Как же поступить?

— Я понимаю, — произнес он, спустя минуту. — И доложу вашу просьбу Верховному Главнокомандующему.

18 февраля 1943 года около полуночи связной офицер вручил командиру батальона оперативный приказ: 1-му чехословацкому отдельному батальону переправиться по железной дороге на станцию Валуйки. Оттуда ночными пешими маршами прибыть в населенный пункт Борисовка, в сорока километрах западнее Белгорода и поступить в распоряжение командующего 40-й армией генерал-лейтенанта Москаленко. Маршрут движения: Валуйки, Ольховатка, Волчанск, Муром, Бродок, Бессоновка, Борисовка…

Новые пленные, которые поступали в лагерь в Оранках после рождества 1941 года, уже не были такими надменными. Многие подпрыгивали на обмороженных култышках, одеты отвоевавшиеся фрицы были во что попало и смахивали теперь на огородные пугала. Лица заросшие, понурые. Это уже никак не было похоже на армию, которая в течение двух месяцев собиралась «повалить колосса на глиняных ногах», как геббельская пропаганда называла Советский Союз.

Уже в конце 1941 года положение гитлеровских войск, подошедших к Москве, совершенно неожиданно для фашистского командования значительно осложнилась. Армия, кичившаяся своей непобедимостью, остановилась на заснеженных равнинах перед столицей Советского государства, натолкнувшись на героическое сопротивление советских войск. Гитлеровская военная машина начала работать с перебоями, со скрипом. 5 декабря начали наступательную операцию войска Калининского фронта, на следующий день в наступление перешли Западный и Юго-Западный фронты. Роли поменялись: германская армия и соединения войск сателлитов перешли к обороне.

В результате упорных боев к началу января 1942 года советские войска разгромили ударные соединения группы армий «Центр» и отбросили противника от Москвы на 100—250 километров. Враг понес тяжелые потери.

В январе советское командование попыталось разгромить группу армий «Центр» ударами по ее флангам. Только ценой огромного напряжения всех сил немцам удалось избежать полного поражения, но они были отброшены далеко назад и потеряли огромное количество людей и боевой техники.

В то время как советские армии пожинали плоды успешного зимнего наступления, первые чехословацкие бойцы, прибывшие в приуральский город Бузулук, привыкали к суровому континентальному климату и интенсивной боевой учебе.

В конце января 1942 года в советских газетах было помещено воззвание к чехословацким гражданам чешской и словацкой национальности, чтобы они записывались в местных органах власти в чехословацкую воинскую часть. Текст воззвания передали также все советские радиостанции.

В Бузулук стали приезжать первые добровольцы. Некоторые из них изъявили желание вступить в части еще до того, как воззвание было передано гласности. Среди них были пожилые мужчины, пареньки, которые едва достигли совершеннолетия, а также женщины, иногда с детьми.

Добровольцы прибывали почти каждый день. У некоторых путешествие до Бузулука занимало несколько недель. Они были утомлены, ослаблены дальней дорогой. Мороз обжигал им лица, пробирался под одежду. Их размещали в казармах, которые покидали последние подразделения польской армии Андерса.

Каждый приезжавший отмечался сначала в приемном пункте, на улице Чапаева, дом 21. На всех добровольцев заводились анкеты, в которых указывались имя, год и место рождения добровольцев, военнослужащий он или нет, его звание, в каком он служил в армии, как попал в Советский Союз, где жил, чем занимался и так далее.

Прибыли также несколько венгров и немцев. Приемная комиссия отказалась зачислить их в часть. Тогда они обратились к командиру. Людвик Свобода попытался им объяснить, что чехословацкая часть будет воевать против немецких фашистов и она вследствие этого не может принять в свои ряды немцев. Но убедить их не было никакой возможности. Они антифашисты и также хотят сражаться против Гитлера! Командир вынужден был согласиться. Венгерские и немецкие антифашисты были приняты. Вновь прибывшие направлялись на призывную комиссию, эта комиссия рассматривала состояние здоровья добровольцев, их возможность к несению воинской службы в трудное военное время. Особенно критически члены комиссии относились к женщинам. Когда в приказе командира части появилась фраза: «Присваиваю женщинам, зачисленным в часть, звания свободника», то это можно было без всякого преувеличения назвать маленькой революцией в истории чехословацкой армии. В последний раз чешские женщины поступали добровольцами в армию 500 лет назад — во время Яна Жижки.

Те, которые были призваны годными, получили английское обмундирование и все, что к нему еще полагалось, полевую фляжку, вещмешок, ремень, каску, нижнее белье, сапоги и еще бог весть что.

Их поселили в казарме, стоявшей на самом краю Первомайской улицы, откуда до реки Самары было рукой подать.

Недалеко оттуда, на Октябрьской улице, над одноэтажными приземистыми домиками горделиво возвышалось двухэтажное кирпичное здание с большими овальными окнами. Над входом в него висела доска с надписью: «Штаб чехословацкой воинской части в СССР».

Офицеры были размещены в разных местах на частных квартирах. Граждане Бузулука охотно предоставили им комнаты. Факт этот по достоинству может оценить только тот, кто знает, как трудно было найти в Бузулуке свободную комнатку. Ведь в городе жило почти в два раза больше жителей, чем до войны. Кроме рабочих, эвакуированных вместе с заводами, здесь находился и советский гарнизон, располагалось пехотное училище. Его курсанты, идя в строю, при встрече с нашими бойцами, приветствовали их песней:

А наши ребята в ответ запевали:

Или другую: «Травка зеленая, у наших казарм стоят ночью часовые…» С удовольствием бойцы пели и русские песни «Москва моя, любимая», «Широка страна моя родная»… И этим они завоевали сердца бузулучан, которые сначала, надо честно признать, поглядывали на чехословацких военнослужащих с недоверием. Здесь о чехословаках сохранились печальные воспоминания старожил со времен гражданской войны, когда в этих местах орудовали чехословацкие легионеры, вовлеченные в мятеж против большевиков.