Карел Рихтер - Его звали Отакар

«…В силу навязанной нам войны наша страна вступила в смертельную схватку со своим злейшим и коварным врагом — германским фашизмом…»

Вся страна слушала эти слова не только с волнением, но и с сознанием собственной силы. В толще масс созрела непреодолимая решимость: «Все для фронта, все для победы».

Несмотря на то что все усилия Советского правительства были направлены теперь на то, чтобы остановить фашистское наступление и разгромить агрессора, подготовка к созданию чехословацкой части вступила в решающую фазу.

С начала войны не прошло и месяца, а уже 18 июля 1941 года было подписано советско-чехословацкое соглашение о совместных действиях в войне против фашистской Германии.

Чехословацкие бойцы, находившиеся в Суздале, твердо верили в победу советского оружия. Они добровольно вызвались работать в колхозах, чтобы, не имея пока возможности надеть военную форму и уйти на фронт, заменить на время в ряде хозяйств призванных в армию мужчин.

Обстановка на фронте складывалась тяжелой. В управлениях Генерального штаба Красной Армии работа шла днем и ночью. Вскоре был разработан проект соглашения. Оно было подписано 27 сентября 1941 года.

Военнослужащие, члены Восточной группы чехословацкой армии, в которой осталось около ста человек личного состава, уже знают, что они останутся в Советском Союзе и выступят в качестве ядра будущей воинской части. С нетерпением проходят они необходимый курс обучения. Их переполняют энтузиазм и желание побыстрее попасть на фронт.

Из Покровского монастыря, стоявшего на берегу реки Каменки, в середине октября 1941 года их вновь переселили в Оранки. На этот раз их разместили в двухэтажном строении, где весной прошлого года, когда они сюда прибыли, жили сотрудники советского лагерного управления. Рядом за колючей проволокой находились сотни немецких военнопленных. Небритые, угрюмые, они трусливо подходили к колючей проволоке и клянчили сигареты. С некоторых из них, однако, еще не слетела спесь. Каждым своим движением эти вояки показывали, что они принадлежат к непобедимой армии, которая через месяц, самое большое через два, повергнет Россию, как сгнившее дерево. Такое соседство было не по нутру нашим ребятам, но они успокаивали себя мыслью, что через пару месяцев их уже здесь не будет.

Рождество в тот раз было уже веселее, чем в прошлом или позапрошлом году. Хотя… надо еще подождать, как все сложится.

Сержанты располагались на втором этаже, офицеры на первом. Это, конечно, было не совсем правильно. Разумеется, в армии должно быть различие между теми, кто отдает приказы, и теми, кто эти приказы должен выполнять, но все должно иметь свои пределы. Это же были не простые солдаты мирного времени, у которых на уме одно — оттрубить побыстрее положенный срок, да домой.

Рождественский ужин прошел. На него подали жареную рыбу с картофельным пюре. А что дальше? Сержанты сидели в комнате и пили спирт, разведенный водой. «На здоровье, друзья! Сегодня можно пить и лить слезы, — что кому заблагорассудится. Ничего другого в нашей программе нет. Я лично буду хлестать спирт!» Свободник Иржи Ветвичка, крепкий, приземистый парень, уже изрядно выпивши. Сегодня он быстро набрался, загрустив в этот праздничный вечер о родном доме. Хоть бы на минутку там оказаться! Съесть бы тарелку рыбного супа с икрой и булочкой. Такой суп умеет варить только мама. И хороший кусок запеченного в духовке карпа, а потом выпить чай с ромом, закусывая пирожным. Раздали бы у елки подарки друг другу. Маме передник, сестре кофту, папе вирджинскую сигару. А ему достался бы, скорее всего, галстук или рубашка, а может, теплые кальсоны, одним словом, непременно какая-нибудь нужная вещь…

— Проклятие, ребята, налейте мне еще!

Немцы за колючей проволокой пели… «Спокойной ночи, счастливой ночи…» Иржи это действовало на нервы. Ужасно. Как они смеют сейчас петь? Воспоминания о доме обострили его нервы, превратили все его тело в больной нарыв. Чуть дотронься — и он заревет от боли и злости.

Эвакуация из Москвы государственных органов и зарубежных представительств, в том числе посольств и военных миссий, в Куйбышев хотя и задержала выполнение соглашения, но уже в начале декабря 1941 года представитель Генерального штаба Советской Армии генерал-майор Панфилов привез в Куйбышев одобренное решение. Советское правительство дало согласие на организацию чехословацкой мотомеханизированной бригады в СССР. Без всякого промедления можно приступать к формированию ее первого батальона. В качестве гарнизона для будущей чехословацкой части выбран город Бузулук.

То, что два года назад показалось бы благим пожеланием, теперь становилось реальным фактом.

Конечно, два года для людей, не имевших определенных перспектив на будущее — долгое время. Но ничего так хорошо не испытывает глубину и силу характера, как длительное ожидание в тяжелых условиях. И ничто так не закаляет душу человека, если он, конечно, не сдается и не покидает рядов единоверцев.

Действительно, человек не должен бессильно покоряться судьбе. Люди никогда бы не достигли больших высот, если бы они не стремились неутомимо к тому, что на первый взгляд казалось недостижимым.

Так было и будет всегда. Вера чехов и словаков, что именно отсюда, из России, ведет ближайший путь домой, укрепилась еще больше после того, как гитлеровские войска потерпели первое тяжелое поражение под Москвой.

В далеком башкирском городе Уфе в здании Коминтерна Клемент Готвальд набрасывал директивы, которыми будут руководствоваться коммунисты в чехословацких воинских частях.

17 февраля 1943 года поезд остановился на станции, которая сохранила свежие следы яростных боев. На израненном осколками и пулями здании вокзала было написано «Острогожск». Бойцы уже знали, что они прибыли к месту назначения. Здесь располагается штаб Воронежского фронта, в распоряжение которого они поступали. Одного из одиннадцати фронтов героически сражающейся Советской Армии. Уже в вагонах чехословацкие бойцы и офицеры основательно чистили и протирали свое оружие: винтовки, автоматы, пистолеты. Пришивали недостающие пуговицы у шинелей и кителей, зашивали порванные места и тряпочкой, смоченной в бензине, отчищали на своей форме жирные пятна. Все побрились, надели чистые рубашки.

На перроне их ожидал рослый полковник в серебристой папахе. Он попросил проводить его к штабному вагону. Ему нужно поговорить с полковником Свободой. Он сообщает командиру чехословацкого батальона, что сам командующий фронтом генерал-полковник Ф. И. Голиков хочет завтра лично приветствовать славных союзников. Он назвал место и время построения для смотра.