Карел Рихтер - Его звали Отакар

Они думали, что поездом им ехать больше не придется. Но это была ошибка. Фронт отодвинулся далеко на запад. Им еще придется ехать.

Но сегодня все чехословацкие бойцы и командиры — гости командования фронта. Их ожидает настоящая русская баня с горячим паром и березовыми вениками. Ах, как хорошо попариться и помыться после дальней дороги!

В местном кинотеатре, чудом уцелевшем в городе, они посмотрели специально подобранные для них музыкальные фильмы: исполнение ленинградским квартетом Глазунова «Думки» Дворжака и трогательно мелодичных «Славянских танцев». Потом им продемонстрировали последний советский художественный фильм «Секретарь райкома», после чего они снова вернулись в свои передвижные жилища с нарами и железными печками.

Утром все бойцы и командиры, надев шинели и белые каски, вышли из теплушек и построились поротно в четыре шеренги с полной боевой выкладкой на заснеженном лугу за вокзалом. На фоне белого искрящегося снега повсюду валялись обломки уничтоженных вражеских танков и бронемашин, остовы сбитых самолетов со свастиками, выведенные из строя орудия, а также каски, миски, противогазные маски.

В стороне на пригорке появился коренастый генерал. Из-под воротника голубоватой генеральской шинели выступает широкий энергичный подбородок.

— Батальон, смирно! Равнение — налево!

Полковник Свобода чеканным строевым шагом направился для доклада.

— Товарищ генерал, Первый чехословацкий отдельный батальон построен для смотра. Командир батальона полковник Свобода.

Генерал, приложив руку к папахе, в сопровождении чехословацкого полковника прошел вдоль строя, остановился напротив центра и сильным голосом произнес:

— Мужественные бойцы и офицеры чехословацкой армии в Советском Союзе, здравствуйте!

— Здар! — дружно поприветствовал его батальон, звук разнесся такой, будто выстрелили из пушки. Он отразился от изуродованной стены здания и вернулся эхом: здар!

— Я приветствую вас в день вашего приезда на наш фронт, куда вы прибыли сражаться с вековым недругом своей страны, чехословацкого народа, с врагом всех демократических стран и всего человечества. Смерть немецким оккупантам!

Пусть ваши сердца никогда не задрожат от жалости, пусть ваши руки будут твердыми и беспощадными, когда вы будете громить жестоких насильников, врагов своего народа! Гоните их, не переставая, прочь, вплоть до нашей общей победы, которая уже недалеко и которая принесет желанное освобождение вашей родине!.. Вам выпала честь быть первыми, кто на поле боя будет мстить фашистам за преступления, совершенные против вашего народа. Я убежден, что вы не словами, а на деле докажете, что являетесь достойными сынами своего народа.

Нашей общей борьбе — вашим боевым успехам и героическим подвигам на фронте — ура!

— Товарищ генерал, — слышат бойцы голос своего командира, — заверяю вас, что приказы, которые будут нам даны, мы выполним честно, до последней буквы, по примеру Красной Армии.

После этих слов полковник обратился к своим подчиненным, стоящим в строю:

— Командующему фронтом, который так блестяще руководил операцией против гитлеровских преступников, его войскам, которые героически сражались, сокрушая оборону немецко-фашистских войск, ура!

— Ура! Ура! Ура!

Генерал довольно улыбнулся. Чехословацкие бойцы произвели на него приятное впечатление.

— Я с удовольствием посмотрел бы сегодня, — говорит он полковнику Свободе, — на то, как подготовлены ваши бойцы к боевым действиям. Продемонстрируйте мне, пожалуйста, атаку пехотного взвода с приданным ему пулеметным отделением. Объект атаки — вокзал. Кого вы выделите?

Полковник посмотрел на надпоручика Яроша, уже хотел приказать ему, но вовремя удержался.

— Назначьте вы, товарищ генерал. Все прошли одинаковый курс обучения.

— Хорошо, — засмеялся генерал. Его взгляд остановился на статной фигуре командира первого взвода ротмистра Ружички. Он указал на него рукой. Ружичка вышел из строя, приложил руку к каске и представился. Ярош успокоился. Ружичка его не подведет, его взвод лучший в роте.

Генерал повторил задачу.

— Вопросы есть?

— Все ясно.

— Даю вам на подготовку двадцать минут.

Ротмистр посмотрел на часы:

— Мне нужно двадцать пять минут.

Тонкие губы генерала снова растянулись в улыбке.

— Хорошо. Исполняйте!

Генерал следил за подготовкой и удовлетворенно кивал головой. Атака началась ровно через двадцать пять минут.

Отделения, растянутые в цепи, исчезли в небольшой долинке. Бойцы залегли, белые каски слились со снегом. Вперед по-пластунски поползли разведчики. В стороне, в кустарнике, готовится к бою станковый пулемет. Другой пулемет был установлен на противоположной стороне между ясенями, стволы которых были испещрены ударами осколков.

— Хорошо! — хвалил действия командира и его взвода генерал Голиков. Пехотинцы короткими перебежками приближаются к вокзалу и залегают. Теперь встает ротмистр Ружичка с пистолетом над головой и кричит: — В штыковую атаку! — Его голос проносится над долинкой как звук трубы. Взвод устремляется вперед, одновременно с двух сторон открывают огонь пулеметы…

Генерал не скупится на похвалы. Яроша та похвала трогает за сердце. Не напрасно он, значит, занимался со своими ребятами, не напрасно учил их. Он был рад, что не ошибся в Ружичке и его парнях. Они действительно показали хорошую подготовку. Если уж их похвалил сам командующий фронтом, то к боям они подготовились неплохо.

— Молодец! — похвалил генерал-полковник Голиков еще неотдышавшегося ротмистра Ружичку и крепко пожал ему руку. — Если вы так будете действовать в бою, то противнику придется нелегко. — Он немного помолчал и добавил: — А как же это так, что командир взвода у вас имеет звание всего лишь ротмистра? Он мог бы быть и лейтенантом.

Командир батальона не ответил ничего. Не будет же он жаловаться на чехословацкое министерство обороны в Лондоне, которое не разрешает ему присваивать офицерские звания толковым сержантам. Какое ему дело до того, есть у них аттестат о среднем образовании или нет. Главное, что это было бы для пользы дела.

По рекомендациям Верховного командования батальон предполагалось задействовать на спокойном участке фронта. Когда генерал Голиков сообщил офицерам штаба, что их часть командования фронта намерена использовать на одном из участков фронта против 2-й венгерской хортистской армии, которая во второй половине января была основательно потрепана у Острогожска и Россоши, то такое решение их явно разочаровало.