Карел Рихтер - Его звали Отакар

Часовых дел мастер Франек починил и запустил где-то в городе стоявшие уже десятки лет старинные башенные часы. Это не был бы Франек, если бы он полученные в качестве вознаграждения деньги не пропил все до последней копейки. Домой его пришлось везти на двуколке. Людям, которые участливо спрашивали, что с ним случилось, отвечали, что на него свалился колокол.

Открылся даже мелкий промысел: один обжаривал для продажи рыбу, другой продавал гренки. Кто-то установил, что листья на одном из деревьев в монастырском саду хорошо курятся и их можно использовать как табак. В течение нескольких дней все листья с бедного дерева были оборваны. Другому пришло в голову, что меню лагерной столовой можно разнообразить мясом галок и грачей, которые в несметном количестве гнездились на деревьях и в монастырских крышах. Начался массовый отлов птиц и несметное их количество сразу поубавилось.

Коротков, конечно, ужасно сердился, когда чехословацким ребятам приходили в голову подобные идеи. Хотя, в большинстве своем, они были оригинальными, но результаты их осуществления часто были далеко не смешными.

Увольнения в город управление лагеря не очень приветствовало. Пребывание чехословацких политэмигрантов в этом городе необходимо было держать в тайне. Но попробуйте объяснить молодым ребятам, которые уже целый год живут как попало, что им для нормальной жизни вполне хватит монастырской территории.

Разрешения на выход в город давались не чаще раза в месяц на два часа. Иначе за пределы лагеря выходили только те, кого посылали на какие-нибудь работы. Иногда все строем с песней ходили в кинотеатр, расположенный на центральной площади Суздаля. Там показывали советские и зарубежные фильмы. В фойе кинотеатра время от времени устраивались танцы.

Жизнь нельзя остановить, ребята посматривали на местных девчат, завязывали с ними знакомства. Ярош с Ломским начали ухаживать за двумя симпатичными девушками-агрономами. Девушку, за которой приударял Ярош, звали Клава. У нее были красивые льняного цвета волосы. В связи с тем, что Коротков был совершенно неприступен при выдаче увольнений, обитатели монастыря начали активно искать пути выхода за монастырские стены.

Группа землекопов, углублявшая траншею под канализационную трубу, прорыла одновременно под стеной узкий туннель, через который можно было легко пролезть взрослому человеку. Но Коротков быстро разгадал хитрость, и туннель пришлось зарыть. Естественно, это не остановило людей, жаждавших свободы. Самые смекалистые энергично искали другие возможности бесконтрольного выхода за пределы лагеря.

И вот однажды в темноте несколько первооткрывателей новых путей прокрались к одной из башен за больничным домиком. Полусгнившие двери уже давно не замыкали, потому что внутри башни не было ничего, кроме толстого столба, вокруг которого, очевидно, еще в средние века, шла винтовая лестница наверх, к галерее. Эти лестницы использовались защитниками монастырей во время осады. Что стоило отважным ребятам вскарабкаться на столб высотой около восьми метров, привязать за балку толстый канат и потихоньку спуститься со стены. Путь был найден. Появилась интересная система: кто собирался спускаться вниз, клал на балку камушек, при возвращении он его забирал. Сколько камушков на балке, столько людей в городе. Возвращавшийся последним втягивал канат и прятал его на потолке среди балок.

Бывало, что от нечего делать пускались в озорство. Неустановленные шутники, например, незаметно залезли на колокольню и прикрепили к маятникам колоколов тонкие прочные веревки. Дождавшись вечера, они раскачали из укрытий маятники, колокола звонили, будто сами по себе. Услышав колокольный звон, старушки в городе усиленно крестились и вспоминали старое пророчество о том, что если колокола сами зазвонят, то быть какой-нибудь беде в течение года.

Это, конечно, был не единственный способ проведения чехословацкими военнослужащими своего свободного времени. Так же, как и в Оранках, здесь организовывались творческие вечера с содержательными программами. За деньги, которые остались после продажи в Ярмолинцах нескольких легковых автомобилей, полученных еще в Польше от завода «Шкода» на нужды Сопротивления, в Горьком купили музыкальные инструменты. Возникла капелла. Воваржик с Мисиком продолжали руководить певческим кружком, выступления которого стали неотъемлемой частью каждого торжества.

Хаусхофер, заядлый театрал, сгруппировал вокруг себя знатоков и почитателей театрального искусства. Они разучивали различные пьесы, готовили выступления чтецов, декламаторов. Ребята частью изготовили сами, а частью добыли необходимый реквизит, сделали сцену и кулисы. Бичиште однажды просто потряс публику, выступая в главной женской роли. Спектакль был действительно хорош, и даже члены инспекторской комиссии из Москвы, которые на нем присутствовали, восторженно аплодировали.

Издавались написанные от руки журналы. Любители карт продолжали играть в свой мариаш самодельными картами, шахматисты вырезали из дерева шахматные фигуры. Кстати сказать, Отакар Ярош тоже любил заниматься резьбой по дереву. Он, например, сделал себе прекрасный мундштук.

Как он жил в то время? Так же, как и остальные. Ходил в унифицированном обмундировании, которое им выдали: сапоги, ватные брюки, ватные телогрейки, рубашки, на голове берет с чехословацким трехцветным знаком. Таким его запечатлели документальные снимки. Уже в Оранках он принял участие в организации офицерской школы, даже преподавал в ней. Очевидцы припоминали, что он умел хорошо рассказывать.

В Суздале он стал начальником офицерской школы. Поручик Янко был назначен его заместителем. Десятник Квапил выполнял обязанности ротмистра. Если уж Ярош решал что-нибудь сделать, то переубедить его в этом вряд ли кому удавалось. Особое внимание он обращал на дисциплину и порядок. Здесь он не давал никому спуску, все для него были равны. Однажды кто-то не захотел вставать по команде «Подъем»: Ярош буквально влетел в комнату и стащил нерадивца с кровати. Но, с другой стороны, он мог чисто по-мужски понять ребячьи проделки и закрыть глаза на те или иные нарушения, если провинившиеся честно ему признавались в содеянном.

Один из подчиненных Яроша возвращался однажды в лагерь испытанным нелегальным путем, через стену. Часовые у ворот заметили тень, закричали: «Стой!» и бросились за ним. Нарушитель запетлял между постройками на территории монастыря и в конце концов вбежал в барак, в котором размещалась офицерская школа. Когда часовые вслед за ним ворвались в коридор, неудачный путешественник замер около тумбочки дежурного и притворился, будто он несет службу. Он даже поприветствовал их и отдал рапорт. На вопрос, не вбегал ли в школу кто-нибудь, он заверил, что ничего подобного не было. Начальник лагеря приказал расследовать случившееся.