Карел Рихтер - Его звали Отакар

— Желаю вам всего хорошего.

— Спасибо.

Когда полковник Свобода вернулся с сопровождавшими его офицерами в часть, надпоручик Ярош доложил командиру, что во время его отсутствия никаких происшествий не было. Батальон закончил приготовления к завтрашнему дню. Бойцы спят. Бросая на лицо командира пытливые взгляды, Ярош старается узнать, что же произошло. Очевидно, что-то неприятное.

— Хорошо, Отакар… им осталось спать недолго.

Полковник Свобода поворачивается к надпоручику Ломскому:

— Немедленно созвать командиров рот, отдельных взводов и офицеров штаба.

Через несколько минут в одном из приземистых помещений школы начинается первый военный совет перед первым настоящим боем. Все присутствующие знают, что командир батальона вернулся из штаба обороны Харьковского района, куда был срочно вызван. 3 марта 1943 года, половина первого ночи.

Полковник Свобода в полевой форме стоит у повешенной карты так, чтобы присутствующим было ее видно. Без всякого волнения спокойным голосом он объясняет боевую обстановку и задачу батальона. Все сосредоточенно слушают. Лица офицеров выражают их внутреннее напряжение и одновременно решительность. Глаза их внимательно изучают замысловатую ленту реки Мжи. На ее правом берегу, напротив Миргорода, почти на пять километров протянулась деревня Соколово. В эту минуту никто из них, конечно, не предполагает, что именно в ней разгорится самый яростный бой.

Командир батальона посмотрел на часы:

— Выходим в два часа тридцать минут. — Он показывает на карте направление марша. — В указанный район батальон пойдет двумя маршрутами — западным на Миргород и восточным — на Артюховку.

Командиры заносят в карты боевую обстановку и предстоящие задачи.

— Итак, ребята, — дружески, совсем не по-командирски спрашивает Людвик Свобода своих подчиненных, — есть какие-нибудь вопросы?

Вопросов нет. Все ясно.

— Если наткнемся на противника в ходе марша, — напоминает еще командир, — вступаем в бой с ходу. Встречный бой исключать нельзя! — Он знал сильные и слабые стороны своих подчиненных. Он знает, что они хорошо подготовлены к боям и так же хорошо готовы к ним все бойцы батальона.

Первыми вышли из помещения командиры рот с начальником штаба — Ярош, Кудлич, Янко и Рытирж. Полковник Свобода со своим заместителем еще некоторое время посидели, уточнили некоторые вопросы.

Надпоручик Ярош созывает командиров взводов. Совещание длится недолго. Командир говорит кратко, отрывистыми фразами; командирам взводов он кажется чересчур строгим.

— Получен приказ: занять оборону по реке Мже! — Ротмистр Франтишек Ружичка, Франтишек Немец, командир взвода разведчиков-автоматчиков Антонин Сохор и остальные командиры взводов следят за движением карандаша по карте. — Мы не должны пропустить через реку к Харькову ни один танк. Все остальное решим на месте.

Он знал, что командирам взводов совершенно ни к чему сейчас длительный рассказ о том, что они в скором времени будут делать и как они должны будут это делать.

— Вопросы есть?

Все было ясно. Это можно было прочесть по их лицам.

— Да, чтобы не забыть, — добавляет Ярош перед уходом командиров. — Если во время марша столкнемся с фашистами, то начнем уничтожать их с ходу. Взвод Ружички пойдет первым. Разойдись!

Встречный бой!

При этой мысли у Франтишека Немеца по спине пробежали мурашки. Правда, он и этому учил свой взвод в Бузулуке. Но теперь речь идет о настоящем бое, да еще с фашистской элитой. Со свежими танковыми дивизиями, прибывшими откуда-то из Франции. Ничего хорошего из встречного боя не получится. Хорошо бы обойтись без этого.

По тихим коридорам разносятся громкие звуки ударов железякой по рельсе. Они отражаются от стен, бьют в барабанные перепонки.

— Тревога! Тревога! — ревет сразу несколько глоток.

— Подъем! Тревога! — Топот ног такой, будто начался камнепад. Бойцы вскакивают с пола, лихорадочно зашнуровывают ботинки, натягивают шинели, застегивают ремни.

— Что случилось?

— Налет?

— Неужели вздумали устроить учебную тревогу?

Но крики в коридоре звучат очень настойчиво:

— Раздать ручные гранаты!

— За запасными боеприпасами, бегом!

— Первая рота — строиться!

— Пулеметная…

По лестнице бегут бойцы с ящиками. Надпоручик Ярош в белом полушубке и шапке-ушанке, подпоясанный ремнем, стоит внизу у лестницы и подгоняет опоздавших, которые на ходу надевают выкрашенные в белый цвет каски.

На дворе темная холодная ночь, ветер яростно швыряет в лица бойцов снег. Ботинки шлепают по лужам и снежной каше.

— Но, но! — кричат возницы, со двора со скрипом выезжают сани.

Роты строятся по взводам, все делается быстро, бегом. Слышны команды, отрывистые фразы. Солдатам раздаются патроны и гранаты. И вот первая колонна, разбрызгивая ботинками мартовскую слякоть, выходит со двора на улицу.

3 марта, 2 часа 30 минут.

Редактор газеты напишет такую статью:

«В течение нескольких минут спящие бойцы превратились в часть, готовую к выполнению боевой задачи. Торжественный марш по улицам города превратился в марш на фронт… Слепые окна разрушенных и сожженных харьковских домов в эту ненастную ночь приказывают нам, чтобы мы так же, как славная Красная Армия, крушили, топтали варваров. Сегодня мы должны были показать харьковчанам свою выправку и бравый внешний вид. Будет лучше, если мы покажем, как мы умеем сражаться и выполнять данный нам приказ.

Наш час пришел!»

13 июля 1942 года, в тот день, когда министр национальной обороны генерал Ингр возвращался в Англию, батальон насчитывал 47 офицеров, 2 ротмистра, 867 сержантов и рядовых и 43 женщины. В течение двух дней после его отъезда командование батальона осуществило реорганизацию батальона по советскому образцу. Таким образом, был сформирован 1-й чехословацкий отдельный пехотный батальон в составе 723 мужчин и 19 женщин и запасная рота, в которую входили 110 мужчин и 23 женщины.

Вновь сформированная часть была построена во дворе казармы, и подполковник Свобода обратился к ней со следующими словами: «…Вам первым выпала честь сражаться плечом к плечу с героической Красной Армией. От души поздравляю вас!»

Бежали дни, недели, заполненные обучением, обычными солдатскими нелегкими делами. В этих черных трудовых солдатских буднях просветы наступали только раз в неделю — в воскресенье, когда можно было отдохнуть, чем-нибудь развлечься. Это было похоже на освежающий и взбадривающий глоток эликсира.

Голос Левитана, передававшего по радио сводки Верховного командования, звучал понуро. Со страниц газет в читателей били призывы и обращения:

«Советские бойцы — ни шагу назад! Сражайтесь до полного уничтожения врага!»