Карел Рихтер - Его звали Отакар

Не совсем безопасное увлечение. Может, он хотел испытать свое бесстрашие, решительность, умение метко стрелять? Очевидно, так. В душе он был и оставался романтиком, что влекло его к приключениям и даже опасным.

Июнь 1942 года. Жаркое бузулукское лето. Солнце палило как раскаленная печь. Сержантская школа ликвидирована. Курсанты, сдавшие выпускные экзамены, радовались присвоенным званиям. И вдруг произошло такое, чего никто никак не мог ожидать. Выпускники школы не любят об этом вспоминать, но событие это врезалось в их память.

Вот что рассказала Вера Тиха:

«Окончившие школу вели себя как маленькие дети. Эда в шутку стал наскакивать на Тонду. Сначала они толкались плечами как два петуха. А потом стали бороться. Образовался круг, выпускники, смеясь, подзадоривали боровшихся, подсказывали им:

— Обхватывай его покрепче, да от земли отрывай!

— Ножку, ножку ему подставь.

Тонда сильно зажал в локте правой руки шею Эды и поднял его на бедро. Смеясь, он проговорил: — Ну что, хватит?

Эда не отвечает. Не сопротивляется. Его тело как-то странно обмякло, потяжелело, руки повисли как плети. Тонда ослабил захват. Его соперник безжизненно свалился на землю.

— Что с ним?

— Потерял сознание.

Смеха как не бывало. Тонда стоит сам не свой. Кто-то пытается привести Эду в чувство при помощи искусственного дыхания.

— Доктора! Быстрее доктора! Бегите за доктором!

Нетерпеливое ожидание. Наконец прибегает доктор. Объяснять ему нет времени. Он нагибается к лежащему телу, щупает пульс, кладет ухо на грудь, слушает, потом приоткрывает солдату веки и, беспомощно пожав плечами, встает:

— Он мертв!

Его слова звучат словно гром. Все стоят, как пришибленные. Ребят жжет сожаление о случившемся, мучает беспомощность.

Произошедший трагический случай, естественно, расследуется. Один за другим очевидцы рассказывают, как было дело. Все заявляют, что Тонда не виноват в смерти товарища. Произошел несчастный случай.

Однако Тонда ходит как в воду опущенный, его постоянно гложет мысль, что он убил приятеля. Ему не хочется ни есть, ни пить, бедняга лишился сна, стал сторониться товарищей.

Расследование, которое длилось несколько дней, закончено.

Звучит команда к утреннему построению. Тонда стоит в строю отупелый, равнодушный. Ему уже все равно. Он виноват и хочет одного, чтобы его наказали.

Ярош выходит на середину плаца. Дежурный докладывает ему о построении выпускников школы. Ярош читает список новоиспеченных сержантов. Это длится бесконечно долго. И вот звучат слова:

— Воин Эдуард… выпускник сержантской школы, погиб 11 июня 1942 года в результате несчастного случая. Похороны состоятся сегодня. В похоронах примут участие… В роту почетного караула включены…

Тонда стоит со склоненной головой, ожидая, когда же будет произнесено его имя, но оно так и не прозвучало. Развод на занятия закончен.

Надпоручик Ярош приподнял голову от папки.

— Воин Тонда…

«Вот и моя очередь пришла», — сжалось сердце у бедняги.

Он вышел из строя и тяжелым шагом подошел к командиру. Опасливо поднял голову.

У Отакара Яроша потемнело лицо.

— Послушайте, нельзя же так… — слышит Тонда его строгий голос. — Друзья вас любят, я тоже вами доволен. Соберитесь! Вы же, черт побери, солдат! Выше голову!

Тонда всхлипнул, из глаз его покатились слезы.

— Хватит, — произнес уже сурово Ярош. — Это был просто несчастный случай, вам же сказали. Воин Тонда… марш в казарму и приведите себя в порядок!

— Есть, — сквозь плач проговорил сержант».

1 марта 1943 года головной отряд батальона, составленный из бойцов 1-й роты, вошел в Харьков. Ярош, как всегда, идет впереди. Командир шагает легко, как будто позади нет труднейшего десятидневного трехсотпятидесятикилометрового марша. Впрочем, дальность марша была наверняка большей. Ведь раза два батальон догонял связной и передавал приказ об изменении маршрута.

На тротуарах толпятся жители: такой формы они еще не видели. Что же это за армия? Кто-то в толпе набрался смелости и крикнул: — Кто вы такие?

— Мы чехословаки!

— А вы с нами?

— Да, мы с вами!

Люди радостно бросаются к проходящим чехословацким бойцам, обнимают их, жмут руки.

Как-то само собой рота выравнивает шаг и без команды запевает строевую песню. Сознание того, что все выдержали суровое испытание, заставляет звучать песню с особой силой. Даже самым слабым и измученным идти становится легче. Бойцы поднимают головы, выпрямляют спины. Те, у кого натерты ноги, стараются не хромать.

Последние километры марша, который стал настоящим испытанием бойцов на выносливость и мужество. Колонна проходит Конский рынок и направляется к площади Руднева. Затем поворот на улицу Руставели. Еще немного и измученные чехословацкие патриоты останавливаются у кирпичного здания.

Это школа, в которой еще совсем недавно жили немцы. На стенах осталось несколько надписей, сделанных на немецком языке. И вот теперь продезинфицированные классы и кабинеты приняли уставших чехов и словаков. Они не скрывают радость — наконец-то хорошая крыша над головой. Бойцы с облегчением снимают вещмешки, оружие и валятся на разбросанную на полу солому. Лишь у немногих остается сил подойти к медработнику обработать стертые ступни.

Надпоручик Ярош назначил людей в охранение. Он выбрал самых выносливых и твердых, которые были в состоянии бодрствовать по крайней мере еще в течение нескольких часов. Он обошел помещение, где расположились его взводы, проконтролировал, как всегда, все ли так, как должно быть. Достаточно ли у ребят места для отдыха, как хранится оружие и боеприпасы, готовится ли пища… И только потом лег сам. Но несмотря на усталость, сон не приходил. Вскоре он сам догадался, почему не может заснуть, — его беспокоил гул доносившейся канонады…

Сразу по приходе батальона в Харьков, когда бойцы располагались в классах школы, заносили в подвал ящики с патронами и гранатами, по школе разнеслась радостная весть: завтра будет парад. Начальник харьковского оборонительного района генерал Козлов, идя навстречу пожеланиям жителей Харькова, обратился к командованию батальона с просьбой пройти торжественным маршем по улицам города. Местные жители хотят поприветствовать первых союзников на советском фронте. Ярош должен проследить, чтобы ребята как следует почистили оружие, привели в порядок обмундирование, на котором остались следы десятидневного перехода, почистили сапоги, побрились, а кое-кто и постригся. Парикмахерам будет работенка… Надо предстать перед харьковчанами при полном параде, и его рота, конечно, должна быть лучшей. Об этом он уж позаботится.