Карел Рихтер - Его звали Отакар

А послезавтра начнется напряженная работа. Батальон, как они узнали, преобразуется в моторизованную часть, которая будет использоваться для нанесения быстрых ударов. Они получат немецкие трофейные автомобили, гусеничные бронетранспортеры и мотоциклы. Поэтому им предстоит оперативно выбрать и обучить водителей. Времени на это дается немного. Уже вечером старшины начали составлять списки тех, кто умеет водить какое-либо средство транспорта, разбирается в моторах… Ярош мысленно комбинировал, как он перестроит свою роту, как заделает бреши, если из его роты будет взято много людей… Наконец и его одолел сон.

Утром следующего дня здание десятилетки превратилось в большой пчелиный улей. В коридорах, в классах, во дворе — везде шум, беготня. К параду и предстоящей реорганизации с одинаковой радостью готовились и рядовые бойцы, и командиры, включая и командира батальона.

Но жизнь, как говорится, полна неожиданностей, а фронтовая жизнь тем более. Здесь никто не знает, что принесет завтрашний день, даже следующий час… Боец, проснувшийся утром в одном месте, морально готов к тому, что вечером он ляжет спать уже в другом. Если вообще ляжет спать. К вечеру к командиру роты прибежал связной. Надпоручику Ярошу срочно прибыть к командиру батальона. Очевидно, что-то произошло необычное.

Вид у полковника Свободы серьезный. На этот раз он даже обращается к Ярошу на «вы».

— Временно возьмете командование батальоном на себя. Я вместе с надпоручиками Ломским и Рытиржем срочно вызван к генералу Козлову в штаб харьковского оборонительного района. Батальон пока пусть занимается согласно распорядку дня.

— Есть!

Бойцы, конечно, ни о чем не знают. Они продолжают заниматься своими обычными делами. Редактор ежедневной газеты «Наше войско» пробежал по городу, зарядился множеством впечатлений и в комнатенке редакции при свете свечи печатает на машинке статью для 30-го номера, который должен выйти завтра:

«Да здравствует город Харьков, неодолимый бастион свободы украинского народа!

Сегодня на улицы второго по величине украинского города с чехословацкими строевыми песнями выйдет Первый чехословацкий батальон. Нам выпала честь войти в состав войск гарнизона этого славного города, провести несколько дней среди его жителей, которые так много сделали для скорейшего освобождения родного города от фашистских захватчиков. Сегодня мы покажем свою солдатскую выправку героям-харьковчанам и одновременно сами увидим гигантские разрушения, причиненные городу фашистскими варварами, которые хозяйничали здесь почти пятнадцать месяцев…»

А в это время в штабе харьковского оборонительного района генерал Козлов объясняет командованию батальона создавшуюся ситуацию.

Немцы во что бы то ни стало хотят улучшить свое положение на Восточном фронте и вновь продемонстрировать миру свою силу. Сталинград сильно подорвал их самоуверенность. Очевидно, фюрер хорошо информирован о том, что открытие второго фронта в ближайшее время не ожидается. Это позволило ему в очередной раз перебросить с запада на Восточный фронт, в район Харькова, крупные резервы. Отдохнувшие, хорошо укомплектованные дивизии, которые не знали, что такое отступление. Значительно усиленной таким образом фашистской группировке, действующей в направлении Харькова, дано одно оперативное задание — уничтожить советские войска в районе Харькова и снова овладеть городом. То есть взять реванш за Сталинград.

В задачу фашистских дивизий противника входит остановить наступление советских войск и охватить с флангов выступ Воронежского фронта в районе Харькова. Фашистское командование наверняка рассчитывает на то, что советские войска, непрерывно ведущие наступательные бои в течение трех месяцев, выдохлись и нуждаются в отдыхе и подкреплении.

— Резервы уже задействованы, — замечает Козлов и добавляет: — Новые свежие дивизии с частями обеспечения подойдут дней через восемь-десять. Потом мы ударим, — подчеркивает генерал. — Ну а пока мы рассчитываем и на вашу помощь!

После этого генерал подошел к карте, показал линию фронта.

— Произошло ухудшение боевой обстановки. Противник, обладая превосходством в танках и моторизованной пехоте, продвигается с юга к Харькову. Необходимо как можно быстрее создать новую оборонительную линию на реке Мжа. Батальону Свободы поручается в составе 25-й гвардейской дивизии генерал-майора Шафаренко занять участок обороны на левом берегу реки от населенного пункта Тимченков до населенного пункта Артюховка. Батальон создаст здесь позиции полевого типа с ходами сообщений и узел противотанковой обороны. Не исключена возможность, что во время марша в указанный район может произойти встречный бой с противником, который упорно наступает, используя превосходство в танках. В таком случае батальону надлежит снова отбросить противника за реку Мжа, занять участок обороны, о котором я уже сказал, и удерживать его как важную часть оборонительной системы Харькова.

Надпоручик Ломский делает необходимые пометки в своей рабочей карте. Измеряет расстояние между Тимченковом и Артюховкой. Брови его от удивления ползут вверх. Оно кажется ему слишком большим. Очевидно, он ослышался. Он переспрашивает советского генерала для уверенности, правильно ли он записал данные.

— Я знаю, — говорит генерал, — вас удивляет, что батальон должен оборонять участок шириной пятнадцать километров. Вы правы, такие задачи даются полкам и дивизиям. Но войдите в положение. Иного выхода у нас нет. Впереди реки Мжа в Тарановке обороняется семьдесят восьмой гвардейский полк полковника Билютина, в полку осталось едва двести штыков, а противостоит ему танковая дивизия. У вас всего лишь батальон, но в нем почти тысяча бойцов. В сложившихся условиях это большая сила.

Ломский уже ни о чем не спрашивает. Они ведь сами хотели сражаться на главном направлении, выполнить важную боевую задачу, чтобы доказать свою решимость. И вот противник постарался создать условия, которые как нельзя кстати подходят для проявления их героизма. Они получают задание, которое желали.

— Уже сегодня ночью, товарищи, ваш батальон должен занять указанный район обороны, — уточняет задачу генерал. — Через реку нельзя пропустить ни один вражеский танк. — Он сделал ударение на слово «нельзя». — Понятно?

— Понятно, товарищ генерал, — ответил полковник Свобода.

Полковник Свобода и оба других офицера еще раз сверяют, все ли правильно занесли в свои карты. Положение противника по советскому образцу они наносят синим карандашом, а войск Красной Армии — красным. Готово. Времени для долгих речей нет. Генерал отходит от карты и подает всем троим руку.