Люк Бессон - Несносный ребенок. Автобиография [litres]

На первом же чтении он попросил меня рассказать всю историю и беспрестанно прерывал мой рассказ одним и тем же вопросом:

– Почему?

Я отвечал как мог, но на каждый мой ответ он вновь задавал мне все тот же вопрос: почему?

Я начал потеть. Он загнал меня в угол и тыкал пальцем туда, где болело. Я чувствовал фильм, море, бездну, но у сценария не было жесткой структуры. Необходимо было заменить дерево сталью.

Франсис никогда не критиковал мою работу, но высвечивал все ее недочеты. Он и в самом деле мне помогал и знал, как это делать.

Следующие недели прошли превосходно, мы были словно два товарища, которые решали одну и ту же задачу. Очень скоро структура обозначилась четче, сцены встали на свои места, и соперничество между Жаком и Энцо стало более очевидным. Всякий раз, когда Франсис доходил до подводной сцены, он переворачивал страницу, словно не желая этого касаться.

– Когда что-то происходит под водой, ты знаешь, о чем говоришь. Мне тут нечего сказать, – объяснял он.

Он уже знал, что эти сцены будут визуальными и музыкальными и что он не сможет придать им большее значение. Франсис был точен, результативен и уважителен по отношению к работе, которой занимался.

За десять дней с Франсисом я узнал больше, чем со всеми сценаристами, с которыми работал прежде. Благодаря ему сценарий был наконец готов. Мне оставалось только найти актера на роль Жака.

Розанна приехала в Париж, чтобы примерить свои костюмы.

Я был немного смущен, так как у меня еще не было актера, которого я мог бы ей представить.

– Почему бы тебе самому не сыграть? – спросила она как о чем-то само собой разумеющемся.

Моей первой реакцией было тупо ответить:

– Ну… потому что я не актер!

Но Розанна настаивала:

– Он проводит половину времени под водой, и никто эту роль не сыграет лучше тебя. И потом, по части актерства на репетициях ты хорош, а я могла бы тебе помочь, это не так уж сложно! Тебе надо только похудеть на десять килограммов.

Ее доводы были исполнены здравого смысла, но фильм уже представлялся мне достаточно сложным для постановки, чтобы я взял на себя дополнительную работу. И потом, если я буду играть, кто станет мной руководить? Эта идея меня не грела, но в то же время у меня не было другого выхода, к тому же энтузиазм Розанны меня воодушевлял.

Она бесподобная актриса. Если она считала меня способным сыграть и готова была рискнуть, значит, была уверена в том, что предлагала. Поэтому я решил для себя три вещи: держать про запас свою кандидатуру, пройти тесты на актерское мастерство и на всякий случай сесть на диету.

Тесты мы решили провести на следующей неделе. Чтобы давать мне указания, мне нужен был кто-то достаточно твердый, кто не побоится сказать, если у меня будет плохо получаться. Я позвонил Жану Беккеру, с которым познакомился на одном фестивале. Его развеселило предложение провести со мной тесты в понедельник – в выходные мне нужно было лететь в Лондон на последний кастинг.

Мне предстояло посмотреть пять актеров. Четырех англичан и одного американца. Первым приехал американец. Я увидел его в гостиничном люксе. Его звали Жан-Марк Барр.

Меня сразу поразила его красивая физиономия. В его лице было что-то ангельское. Голос у него был тихий, а вид такой же потерянный, как у Майоля на вокзале Сен-Шарль.

На самом деле у него только что угнали машину, он не нашел квартиру и невесту, с которой приехал, и у него не было работы. К тому же, говоря об этом, он смеялся.

Я спросил его, нырял ли он когда-нибудь. Он ответил, что работал спасателем на пляжах Сан-Диего, когда был подростком, к тому же он бегло говорил по-английски и по-французски. Мне показалось, сам Господь послал мне эту жемчужину.

Я поблагодарил Жана Беккера и заменил свои тесты на тесты для Жан-Марка. Я представил его Розанне. Между ними пробежал ток, и Розанна включилась в работу. Я с облегчением отказался от роли. Жаком Майолем будет Жан-Марк. Фильм становился реальностью.

До съемок оставалось несколько недель.

Теперь я жил в квартире немного посветлее, рядом с Трокадеро, с одной актрисой. Я расстался с Софи, монтажницей двух моих первых фильмов. Переход между двумя мирами оказался для нас роковым. Мы перешли из тени в свет. Наша дружба это пережила, но любовь пострадала.

После Софи два года я жил с другой девушкой, Магали, но с ней мы тоже расстались. Мое эмоциональное развитие еще не завершилось, и я совершал одну и ту же ошибку, заводя отношения с девушками, которые пребывали в таком же эмоциональном состоянии, что и я.

Мне до сих пор не вполне понятно, как строить любовные отношения. Меня этому не научили. Моей семейной моделью была катастрофа, а «Клуб Мед» был плохим учителем жизни. И потому я составил себе некое представление о любви, на самом деле не основанное ни на чувствах, ни на понимании. Мне была известна только схема – та, которую на протяжении долгих лет внушал Дисней: «Они любили друг друга, жили счастливо, и у них было много детей».

После разрыва с Магали я вступил в отношения не с девушкой, но с женщиной. Однако я не был к тому готов. Мои наивность и эмоциональная неразвитость были вопиющи. У меня не было естественной защиты. В отличие от нее. Она была актрисой и уже очень хорошо знала общество и как в нем все устроено. Она вошла в меня как нож в масло и уничтожила созданный мной хрупкий образ любви. Ее представление было иным. Съесть или быть съеденным. Вооружен или безоружен. Настоящая самка богомола.

Очень скоро она забеременела. Мысль о ребенке одновременно радовала и пугала меня. Я совершенно не был готов, и в то же время мне так необходимо было создать семью, так хотелось прижать к сердцу этого ребенка.

В голове у меня все перепуталось, а сердце было разбито. Я больше не буду говорить об этой женщине, с ней у меня нет ничего общего, кроме этого ребенка, который вскоре появится на свет и которого я решил любить, несмотря на коварство его матери, даже беременной.

В самом деле, предательство стало частью моей жизни. Кто-то, должно быть, еще при рождении меня на это подписал. Я так остро нуждался в семье, что позволил использовать себя. Тем хуже. Я не хотел наказывать этого ребенка еще до того, как он явится на свет. А пока душу и тело я посвятил своей «Голубой бездне», которая явно играла с моей жизнью.

Через пять недель после начала съемок подводные камеры все еще не были готовы, и съемочная группа начала тренироваться в бассейне.

Маркус, мой бывший начальник в «Клуб Мед», отвечал за организацию и проведение глубоководных съемок. Жан-Марк много тренировался, но ему было вполне комфортно. Что касается Жана… он исчез. Тренер не видел его два дня.