Джеймс Брендон - Зигги Стардаст и я

– Я в порядке. – Отец берет мокрое полотенце из раковины и отирает лицо. – Давай. Шевелись. Хизер уже там. Не хочу опаздывать.

Конечно, не хочешь. Проклятье, на сей раз выкрутиться не выйдет. Нужно нарастить еще пару тысяч новых силовых полей. Мои существенно уменьшились с тех пор, как я сюда попал.

Надеваю пинкфлойдовскую футболку для дополнительной защиты, но, очевидно, лихорадочные сны заодно превратили папу в модного колумниста, потому что он заставляет меня переодеваться. Снова и снова. Иисусе, да какая разница-то?! Ничто из того, что я выбираю, ему не нравится. После трех переодеваний…

1) любимой бирюзовой рубашки поло и белых теннисных шортов («Выглядишь слишком богато»),

2) футболки «Кардиналов» и красных хлопковых шортов в тон («Ты похож на мороженое»),

3) желтой майки с обрезанными под шорты джинсами («Смотришься как клятая девчонка»). ДА БЛИН!

…останавливаемся на футболке с картинкой с альбома группы Eagles, потому что на ней есть орел, и возвращаемся к белым теннисным шортам.

ГосподиПомилуйЗигги, а я и не знал, что мы собираемся на котильон-бал сливок трейлерного парка! Сам он идет без рубашки, в гнусных джинсовых шортах, которые носил последние три дня – собирается представлять меня как дебютантку какую-нибудь. Сует мне упаковку пива, чтобы я вручил ее как дар парню из Вьетнама, и мы отбываем. Я: сжимаю осколки Зигги на Кресте, аккуратно ссыпанные в карман шортов. Подготовка лишней не бывает.

Небо сегодня более яркого фиолетового оттенка, словно кто-то включил черный свет. От этого вода голубее, а трейлеры сияют ярче, костер впереди пылает как бешеный, и – ХЛЮП – одежда мгновенно прилипает ко мне, точно губка.

Взрыв «привет-привет-привет» и «что-это-что-это» дает пощечину воздуху. Дым, пахнущий древесиной гикори, клубится над костром, и празднующие реднеки уже вошли в полный режим вечеринки. Папу тут же облепляют его новые пивососущие рыгатели-приятели, Хизер прочно угнездилась на его коленях, и в результате я стою столбом как дурак. Что ж, хотя бы одет уместно.

Ставлю упаковку пива на картонный стол и петляю сквозь быстро растущую толпу разодетых в бикини крыс и чудовищ с голыми торсами. Кажется, все они перестают хихикать и рыгать, чтобы уставиться на меня, проходящего мимо. Сынишка Хизер гоняет по камням машинки, периодически врезаясь ими в мои кеды.

Не останавливайся. Не смотри в глаза. Управляй негативом. Просто иди.

Останавливаюсь на краю пляжа, оторвавшись минимум на метр от ближайших соседей, и смотрю, как в отдалении плачет водопад. Боже, да она просто рыдает! Да, сочувствую тебе, сестренка.

– Эй, ты!

Резко разворачиваюсь. Совсем забыл, что крысы пронырливы и быстры.

– Привет.

Она примерно моего возраста, может, младше, точно не скажу. Ни разу не видел ее в школе. На ней бикини ручной вязки, прикрывающее только соски, и джинсовые стринги вместо шортов. О боже.

– Чевойто ты тут делаешь, сладкий пирожок? – спрашивает, покачивая в двух пальчиках бутылку пива и затягиваясь тонкой сигареткой. Голос как у суриката.

– О, просто смотрел на… – водопад Плачущей Принцессы? Э-э. Нет. – Ничего, – мотаю головой. Волосы уложены, как у Джейн Фонды в фильме «Клют», а лицо разукрашено, как у Джейн Фонды в фильме «Барбарелла», и говорю: – Ты похожа на Джейн Фонду.

Она моргает.

– Чевось?..

– Ничего.

– Странный ты какой-то.

– Ага. Мне говорили.

– Ищешь кого-то?

– Что? А… Да… – Вытягиваю шею, шарю взглядом. Где же этот… кто-то?..

Она закидывает руки мне на шею.

– Ты симпатяжка, – сообщает незнакомка: изо рта несет гнилой капустой. – Не такой, как другие парни.

– Не-а. Точно не такой.

– Ты Джонатан?

– Д-да…

– Я тебя другим представляла. Значит, живешь в городе.

– О… Ну, не…

– А я прямо здесь. Вон в том трейлере.

– О. Круто.

Ладно. Это было то еще приключение, пора бежать. Но не удается. Ее руки сжимаются сильней. Хихикаю, оглядываюсь, ищу взглядом… хоть кого-нибудь…

– Есть в тебе что-то необычное, – заявляет мадам.

– Правда? Да нет, на самом деле нет.

– Есть-есть, точно, – скребет пальцами мою щеку. Один накладной ноготь отрывается. – Вот дерьмо! – досадует она и рыгает. – Ты когда-нибудь раньше целовался с девушкой?

– Что? Да, конечно. А что?

– Хочешь поцеловать меня?

– О… нет, но спасибо.

– Это почему еще нет?!

– Ну, видишь ли, у меня есть…

– Думаешь, ты слишком хорош для меня? Так, да?!

– Нет! Нет, вовсе нет. У меня… есть девушка, так что…

– И что же?

– Так что я не хочу ранить ее чувства.

– Тогда какого хрена твой папаша прислал меня сюда, а?!

Бинго. Ладно. Теперь дошло. Та девушка, которая вроде бы должна меня вылечить. Хоть бы зубы почистила.

– Не знаю, – пожимаю плечами. – Может, чтоб поговорить?

– Поговори-ить? О чем? – резко отстраняется. – О том, какое небо красивое? Какое неж-ж-жное на вид озеро? Как ты читаешь какой-нибудь заумный талмудище, о котором я слыхом не слышала?

– Нет. Извини. Я не имел в виду…

– Ты, богатенький мальчик со всей твоей придурью! Ты мне на фиг не нужен. Вот вообще ни разу не сдался… Да кем ты, блин, себя возомнил, а? А? А?!

БЫ-ДЫЩ. Ее голова взрывается миллионом мельчайших капель ярости и расплескивается по мне. Я пытаюсь успокоить ее, но она самозабвенно предается какофонии ругательств, сыплющихся изо рта во все стороны. Народец начал поворачивать головы, чтобы понять, что за сыр-бор. Здесь не на что смотреть, ребята. Просто продолжайте… заниматься тем, чем вы занимаетесь. Мое тело втянуто в ураган ее ярости. Теперь папа наверняка меня убьет.

– Эй, эй, Тэмми, что происходит?

Хэл проталкивается между громилами в комбинезонах. Ужом проскальзывает между нами, берет ее за плечи.

– Этот богатенький мальчик считает, что слишком хорош для меня!

– Да лан-но, хорош наговаривать! Это ж мой друган, – подмигивает он мне.

– Прости. Не хотел тебя расстраивать, – говорю девчонке.

Хэл качает головой и снова поворачивается к Тэмми, которая вытаскивает какую-то скомканную тряпку из-под своего бикини, чтобы трубно высморкаться.

– Я ведь красивая, черт побери! – орет она Хэлу.

– Конечно, красивая.

– Ты не лучше меня! – вопит она, бросая на меня свирепый взгляд через плечо.

– Ты права. Не лучше.

– Слушай, Тэмми, сходи-ка умойся, – говорит Хэл. – Возьми себе еще пивка, а когда вернешься, здесь будут скрипачи [78] По мнению некоторых исследователей, именно в среде хиллбилли появился музыкальный стиль, впоследствии получивший название кантри, в котором партия скрипки обязательна. , и я непременно украду тебя на пару танцев. Как тебе расклад, а?

Она фыркает в свою тряпку, растирает черные полосы косметики по лицу и сует комок обратно в лифчик.