Олег Куденко - Орбита жизни

До начала занятий оставалась еще примерно неделя, и тогда директор техникума дал всем троим, как, впрочем, и другим ребятам, кто уже успел приехать, производственную пробу. Юрию и его друзьям досталось задание — отлить фигурные решетки из чугуна.

— Поглядим, чему вас выучили в ремесленном, — строго добавил директор.

И хотя жалко было расставаться с Волгой, ребята охотно взялись за дело. Через неделю отличные решетки были сделаны.

Так состоялось их приобщение к настоящей работе: в ремесленном отливали шестеренки, колеса, а тут первое большое самостоятельное задание… И Юрий был доволен, что они справились.

А как только все они были зачислены в техникум, — новое боевое задание: ехать в колхоз на уборку урожая.

— Поедете километров за 80 от Саратова. Машины придут завтра с утра, — сказал директор.

«Ну что же, очень даже неплохо. Вроде разминки перед учебой», — подумал Юрий.

В колхозе они работали на току, возили зерно на элеватор в Екатериновку. Незаметно промчались две недели, похожие на летний отпуск. Юрию нравилось в деревне: все здесь напоминало ему о детстве…

Возвратившись в город, Юрий зашел в аэроклуб. Но вернулся в общежитие разочарованный: туда принимали только со средним образованием. «Ясно: даешь учебу!» — решил Юрий.

…Быстро летели дни.

Юрию, члену комсомольского бюро литейного отделения, приходилось немало часов тратить на общественные дела, а в свободное время ребята играли в баскетбол, бегали в кино и на стадион «Динамо», который помещался в конце улицы Сакко и Ванцетти, где был техникум. Баскетбол ему сразу очень понравился, хотя первое время не хватало проворства, да и рост был маловат… Но благодаря тренировкам он скоро начинает играть так успешно, что его назначают капитаном команды. А команда все чаще и чаще выходит победителем в городских соревнованиях среди коллективов техникумов.

Юрий упорно идет к главной цели. В техникуме он по-прежнему отличник. Упрямая восходящая прямая — вот линия его жизни. Но сердце его не грубеет. Он скучает по дому, по родным. С удивительной нежностью Юрий пишет матери:

«Мама! Я люблю тебя. Люблю твои руки, большие и ласковые, люблю морщинки у твоих глаз и седину в твоих волосах… Никогда не беспокойся обо мне».

Какая-то особая поэтичность, подсказанная сердцем, есть в этих словах, возможно навеянных романом А. Фадеева о бесстрашных молодогвардейцах. Это нетрудно понять: в техникуме Юрий много читает.

Ч. Диккенс и Л. Войнич, Б. Полевой и Г. Уэллс, Л. Толстой и Ж. Верн, М. Горький и Н. Островский появляются в его библиотечном формуляре.

Юрий словно одержим жаждой знаний. Если бы можно было за год проходить два-три курса, он бы прошел. И все же бывало и так, что уроки приходилось делать наскоро. Однажды Юрий небрежно написал изложение. Он надеялся его переписать. Но получилось по-другому.

Юрий был в этот день дежурным. Когда Нина Васильевна Рузанова вошла в класс, он вытянулся у доски и скомандовал:

— Встать! Товарищ преподаватель, учащиеся группы присутствуют на уроке литературы в полном составе. Дежурный по группе Гагарин.

— Хорошо, Гагарин, садитесь. Садитесь, ребята! Приготовьте домашние задания, — сказала Нина Васильевна и пошла по рядам.

Чем ближе подходила она к столу Юрия, тем больше ему становилось не по себе.

Конечно, ее наметанный взгляд сразу все заметил:

— Разве это план, Гагарин? Я вас не узнаю. И «не хватает» в данном случае пишется отдельно. А где «Заключение и выводы»?

Юрий чувствовал, как краска приливает к лицу. Он встал, опустив голову, и твердо сказал:

— Этого больше не повторится, Нина Васильевна! Работу переделаю.

И Юрий сдержал слово. Хотя, если говорить откровенно, больше всего Гагарин любил не литературу, а физику — науку конкретную и точную. В техникуме физику вел Николай Иванович Москвин, старик, которому было уже за восемьдесят.

Ребятам было известно, что Николай Иванович — автор нескольких научных работ, человек больших и разносторонних знаний. Поэтому ученики его слушались и уважали. Не удивительно, что физический кружок, который он вел, пользовался в техникуме особой популярностью. Занимался в этом кружке и Юрий.

Сохранился примечательный документ — докладная записка, написанная прямым, уверенным почерком преподавателя физики.

«Директору техникума

т. Коваль А. М.

Учащийся группы Л-21 Гагарин в течение 1951/52—1952/53 учебных годов состоял председателем физико-технического кружка, за эти два года сделал три доклада и со знанием дела организовывал самые занятия кружка — ставил на место эпидиаскоп, сделал электропроводку к проекционному фонарю, обучал членов кружка правилам пользования проекционным фонарем и эпидиаскопом.

За указанную работу прошу вынести от лица дирекции ему благодарность с внесением в личное его дело.

15.VI.1953 г.

Благодарность в приказе Гагарину была вынесена. Этот приказ сохранился в архиве техникума.

Николай Иванович впервые пробудил в Гагарине интерес к астронавтике.

Возможно, поэтому читанная раньше небольшая, невзрачная на вид книжка К. Э. Циолковского «Вне земли», которую Юрий снова взял в библиотеке, чтобы подготовиться к докладу на кружке, сейчас вызвала лавину мыслей и вихрь чувств.

Чем больше Юрий вчитывался в простые, понятные фразы, написанные немного старомодным языком, тем больше открывался ему новый мир — мир космоса. Сперва он пропускал все, что непосредственно не относилось к теме его доклада — к ракетным двигателям, но потом книга его увлекла, и он возвратился к бегло просмотренным страницам и, уже не пропуская ни одной строки, внимательно прочитал всю книгу до конца.

Юрий подумал о том, что ракетные двигатели — это уже реальность. Он знал о реактивных минометах «катюшах», слышал о немецких ФАУ-2. Значит, можно создать и большие ракеты, которые понесут человека к другим мирам.

Чтобы получше познакомиться с заинтересовавшим его вопросом, он попросил в библиотеке все, что касалось темы космоса и ракет. Кроме еще двух книг Циолковского оказались лишь тоненькие брошюрки, в которых было много рассуждений, но мало конкретных данных о ракетах и двигателях. Юрий быстро выписывал все, что относилось к теме доклада: «Циолковский и его учение о ракетных двигателях и межпланетных путешествиях».

Читальный зал уже опустел, а Юрий все писал и писал в толстую тетрадь в клеенчатом переплете абзацы, которые он, читая, тихонько отчеркивал ногтем на полях:

«Надеюсь, что XX век увенчает и последнее дело: даст ракетопланы, залетающие за атмосферу и обещающие космические достижения»; «Самое название «ракета» уже показывает основу космического корабля»; «Действие реактивного прибора мало зависит от окружающей среды. Ракета поднялась бы в безвоздушном пространстве так же хорошо, как и воздухе»; «За эрой аэропланов винтовых должна следовать эра аэропланов реактивных или аэропланов стратосферы».