Олег Куденко - Орбита жизни

— Конечно, страшно! — откровенно призналась она. — А ты что такой спокойный: прыгал, наверное, уже раз десять, на мастера спорта жмешь?..

— Да что ты, я тоже первый раз.

— Равняясь! Смирно!

Юрий вытянулся.

— Первый тренировочный прыжок с высоты 800 метров, — говорил инструктор, — вы выполняете для того, чтобы лучше усвоить то, что изучали на теоретических занятиях и чтобы получить право летать. Я понимаю ваше состояние. Сам волновался, когда первый раз прыгал. А потом привык. Так и вы привыкнете. Но раз собрались летать, надо научиться и прыгать. Ясно? В воздухе все может случиться, и тогда будет поздно овладевать парашютом. И сегодня мы проверим ваши волевые качества, посмотрим, на что вы годитесь. Взять парашюты!

Юрий поднял ранец и тут же почувствовал, что у него совершенно вылетело из головы, как затягивать карабины. Он попытался их застегнуть, но почему-то замки не закрывались. Он долго приноравливался, пока, наконец, ему не удалось их защелкнуть. Девушка со светлыми волосами и карими глазами смотрела на него, надеясь приладить лямки и карабины так же, как сделает это он, а когда увидела, что и у него это плохо получается, разочарованно сказала:

— Я и правда думала, что ты уже прыгал, а ты сам толком не умеешь… — Она улыбнулась и добавила: — Смотри, по-моему, я верно надела? Маленький, запасный — вперед, а основной — сзади.

— Верно! — живо отозвался Гагарин, и ему стало неловко за свои опасения и страхи. «Девчата боятся больше меня, а делают все как надо!»

Инструктор тщательно проверил заправку парашютов.

— К самолету! — скомандовал он, и все двинулись на летное поле.

Маленький ПО-2, пофыркивая прогретым мотором, стоял неподалеку. Мартьянов быстро поднялся на крыло и сел в кабину.

Самолет побежал по полосе, и вскоре над полем раскрылся кремовый купол парашюта инструктора.

Когда машина подрулила, наступила очередь курсантов.

— Гагарин!

— Я, — бойко ответил Юрий, и внутри у него словно что-то оторвалось.

— К самолету!

Все было впервые — и полет и предстоящий прыжок. Сперва Юрия оглушил рев мотора и свист ветра. Потом он стал думать о том, как ему, должно быть, будет трудно оторваться от самолета. «А вдруг не раскроется парашют или закружится голова?.. Одно мокрое место останется!» — думал Юрий, пока машина набирала высоту. Временами ее встряхивало в воздушных потоках, и Юрий инстинктивно хватался за высокий борт кабины.

Земля все дальше и дальше… Вот уже горизонт накренился и ушел куда-то вниз. «Заходит, сейчас прыгать», — подумал Юрий.

— Готов, Гагарин? — услышал он знакомый веселый голос.

— Готов! — твердо ответил Юрий и медленно поднялся.

— Давай, давай! Девчата-то смотрят, неудобно! Да гляди, сапоги не потеряй! (Мартьянов знал, что Юрию достались сапоги номера на два больше его ноги). Юрий грустно улыбнулся этой шутке и, стиснув зубы, крепко держась за край кабины, полез на крыло.

— Пошел!!! — резко крикнул инструктор, и Юрий, отпустив ладонь, прыгнул вниз.

Рука судорожно дернула кольцо. Но хлопка не последовало. Юрий забыл, сколько секунд должно длиться свободное падение. Ему казалось, что уже прошла целая вечность. Рука шарит в поисках кольца запасного парашюта и не находит его… Юрий кувырком летит вниз. Земля… Небо… Земля… Небо… И вдруг чувствует, как с перкалевым шелестом и свистом, рванувшись из ранца, вытягивается и с хлопком раскрывается парашют. Вздох облегчения вырывается из груди.

«Все! — думает Гагарин. — Теперь уж все: сесть я как-нибудь сяду. Приземлиться — это проще простого. Главное — ноги вместе!» Да, теперь самое опасное, кажется, уже позади…

Юрий, чуть покачиваясь, медленно плыл над рассветной землей. Сиренево-вороненая, еще ночная Волга уже начала золотиться и посверкивать бликами, в утренних лучах зарозовел город, вспыхнула бледным изумрудом зелень, полная влажной весенней свежести. И только черные, вспаханные поля все еще казались спящими.

Им овладела бурная, ранее незнакомая радость полета. Он был готов петь, смеяться, хохотать… Но он лишь молча смотрел вокруг широко раскрытыми голубыми глазами.

Всходило желтое, отливающее червонным золотом солнце. Оно было странно ярким и ослепительно чистым. Его лучи, ластясь к поверхности земли, озаряли предметы с одной стороны, и светотени были такими контрастными, что казалось, видна была каждая травинка, каждый кустик и столбик…

«Вот так красота! — подумал Юрий и взглянул вниз: — Земля!»

Через секунду резкий толчок встряхнул его. Он инстинктивно поджал колени и потянул стропы. Парашют развернуло, и Гагарин упал на траву. Все. Купол еще немного протащил его по земле и сник. Юрий оправился от падения, осмотрелся и чуть подрагивающими руками стал расстегивать карабин…

Инструктор был доволен приземлением. Он уже почувствовал, что из Гагарина может получиться летчик. И чтобы еще тверже убедиться в этом, Мартьянов решил тут же снова «вывезти» Юрия, вновь испытать его в воздухе.

На всю жизнь остался в памяти Юрия этот полет на ЯК-18.

…Мартьянов закладывал глубокие виражи, клал машину «на крыло», вводил в пике, поднимал ее свечой вверх и снова бросал к земле. Юрий чувствовал себя маленьким и беспомощным, словно горошина, которую катают в коробке. Но когда плечо его касалось борта кабины, он как бы вновь обретал силы. Порою внутри все словно отрывалось, а затем тяжесть сменялась облегчением.

Никогда еще он не испытывал ничего подобного. Юрия сильно болтало, но едва самолет вырывался на горизонталь, Гагарин начинал восторженно и пристально всматриваться в окружающее пространство, зорко разглядывать землю, следить за приборами. Юрий был ни жив ни мертв, но он никогда не признался бы в этом ни инструктору и никому другому. Гагарин ясно понял, Дмитрий Павлович испытывает его: выдержит парень этот калейдоскоп фигур высшего пилотажа — будет летать, попросит пощады — не видать ему неба.

И Юрий не попросил пощады, хотя временами ему казалось, что самолет вот-вот потеряет управление и рухнет на землю. Он смотрел, как, прорезая облака, вибрируют концы крыльев, порой, казалось, слышал, как к рокоту двигателя примешивается скрежет ломающегося металла, но мотор уверенно ревел с новой силой, и самолет делал новую, еще более тяжелую для него, пассажира, фигуру…

Честно говоря, Юрий не мог дождаться того момента, когда будут выпущены шасси и машина наконец побежит по твердой посадочной полосе…

А когда этот момент наступил, он пожалел, что летал так мало: прошло всего несколько минут. Конечно, далеко не весь «набор» фигур пилотажа показал ему инструктор.

Но вот Мартьянов «прожег свечи» и выключил зажигание. Стало тихо, только винт еще по инерции некоторое время вращался.