Елена Вайцеховская - Москвины: «Лед для двоих»

Но директор никогда не говорил мне ни слова. И уважительно-предупредительное отношение по отношению к нам с Игорем со стороны всех его сотрудников я чувствовала всегда.

На каток нельзя было, например, приносить собственную еду. Даже специальное объявление на этот счет висело. Мы поначалу этого не знали. Брали с собой бутерброды с икрой, конфеты. Один раз я обратила внимание на то, что старший тренер нашей школы сидя за столом иногда наклоняется над выдвинутым ящиком своего стола и что-то жует. И запах копченой колбасы — на всю комнату. Я не выдержала однажды и говорю: «Крэг, дай колбаски, так вкусно пахнет…»

Он и сказал, что если кто-то узнает, что он ест на рабочем месте, его тут же выгонят. А мы думали, что он — просто жадина.

В Хакенсаке у меня был свободный доступ к директорскому телефону, можно было звонить, куда захочется. Был бесплатный интернет, свой стол, отдельный офис, бесплатный кофе — в общем, куча мелких привилегий. Мы не обязаны были платить катку комиссионные за то, что используем общие помещения дворца — коридоры, парковку. По правилам, если какой-либо тренер занимался со своими фигуристами в этих местах — делал разминку или отрабатывал поддержки — он был обязан за это платить. Нам же никто ни разу не сказал ни слова. То есть своих тренеров там держали в черном теле.

Когда я с Бережной и Сихарулидзе вернулась в Хакенсак после каких-то соревнований, которые Лена с Антоном выиграли, то месяц спустя как-то спросила директора, почему нас мэр города к себе не приглашает? Казалось бы — предвыборная компания в разгаре. И по его реакции поняла, что в Америке это просто не принято. Тем не менее, когда мы собирались уезжать на Олимпийские Игры в Солт-Лейк-Сити, директор катка устроил специальный прием, куда пришли сенаторы, другие влиятельные люди. И вот тогда нас проводили уже торжественно.

Контракт с катком был у нас подписан на 4 года и, когда он закончился, продлевать его с нами уже не стали — предложили остаться и работать на общих основаниях. Сдельно.

Работать с утра и до вечера чтобы продолжать безбедно жить в США мы не захотели. Да и цели такой никогда не было — там остаться. Дети наши тоже в Америку никогда не стремились.

В 2006-м После Игр в Турине нас звали в США для развития парного катания. Но мы отказались. Потому что это предполагало, что постоянно жить мы будем в Колорадо-Спрингс, мне придется ездить по стране и смотреть, где что происходит, а Игорь был бы вынужден оставаться дома и постоянно просить кого-то отвозить его на каток. Зачем?

— Муж знает, что вам делали такое предложение?

— Да, мы обсуждали это дома. И решили, что ради заработка, работая только с чужими спортсменами, ехать туда не стоит. Тем более что в Америке тренер не имеет по большому счету никакого влияния. Это в России я — всем известная Москвина. А в США любой тренер — это обслуга. Там главный — спортсмен. Тебе принесли деньги, и ты, как миленький, надел коньки и пошел на лед заниматься с тем, кто заплатил. Завтра твой спортсмен захотел взять уроки у другого специалиста — и ты остался у разбитого корыта.

Одержать единоличную победу на Играх в Солт-Лейк-Сити Бережной и Сихарулидзе, как известно, не удалось. Фактически они выиграли — обошли канадцев Джеми Сале и Давида Пеллетье одним голосом. Но после протеста, поданого канадской стороной и сопровождавшегося дикой шумихой в прессе, Международный союз конькобежцев принял решение вручить в парном катании два комплекта золотых медалей. Соответственно, призерам было предписано еще раз выйти на награждения для того, чтобы канадцам в торжественной обстановке вручили золотые награды вместо серебряных.

Согласие Москвиной повторно вывести свою пару на награждение осуждали тогда многие. В том числе — ее собственный муж.

— Я бы поступил, как поступили китайцы, — сказал он тогда. — Не вышел бы. Если мои спортсмены выиграли, и это зафиксировано судьями, о чем вообще можно говорить? Но это решала не Тамара, а федерация. С женой я на эту тему не разговаривал. Хотя если бы меня спросили, я не рекомендовал бы выходить на награждение.

Как тренер Москвина была тоже возмущена решением МОК вручить канадцам второе золото. Зато как менеджер наверняка мгновенно просчитала все возможные варианты и в итоге из унизительной на первый взгляд ситуации сумела извлечь максимум пользы. Прямо в Солт-Лейк-Сити чемпионская четверка получила предложение заключить длительный контракт со Stars on Ice, посыпались приглашения из Канады и США, причем логично было предположить, что гонорары обеих пар в случае совместных выступлений должны быть одинаковыми. То есть такими, каких Бережная и Сихарулидзе никогда не получили бы за океаном, выступая вдвоем.

Весь первый год выступлений в Stars on Ice (неизвестно, кстати, был бы заключен этот контракт с россиянами или канадцами в случае единоличной олимпийской победы кого-то из них) одним из кульминационных моментов шоу был совместный номер, поставленный для чемпионов Солт-Лейк-Сити известным американским хореографом Сандрой Безик. Другими словами, скандальный парный финал Игр-2002 обернулся для россиян предельной выгодой.

Год спустя я спросила Тамару:

— Решение вторично выйти на награждение в Солт-Лейк-Сити принимали вы?

— Да, хотя многие не советовали. В том числе и близкие к правительственным кругам люди.

— А если бы сказали «Нет»?

— А зачем? Неизвестно чем бы это могло обернуться в дальнейшем. Живем мы, все-таки, по законам Международного союза конькобежцев. И если там посчитали, что выйти надо, со всех точек зрения было правильнее подчиниться.

— Не могу не отметить, что у вас — репутация человека, который во всех случаях жизни руководствуется прежде всего здравым смыслом. А поддаться эмоциям вы способны? Поступить так, как хочется, а не так, как правильно?

— Я часто делаю именно то, что хочу. Взять даже наше с мужем возвращение в Санкт-Петербург. Многие ведь спрашивали, зачем? Сидели бы, мол, в Америке, деньги заколачивали. Да захотелось! В Петербурге мне гораздо лучше. И наплевать на деньги!

«Игорь Борисович — альтруист и бессеребренник, — сказала как-то о муже Москвина. — Всегда считал, что если его знания и работа нужна государству, то государство и должно создавать для этого все условия. Я же помню период, когда моя официальная тренерская зарплата стала составлять в пересчете 13,5 долларов в месяц. Но у меня были спортсмены. Я могла проводить семинары за границей с их участием, нас охотно приглашали».