Алексей Каплер - Долги наши

— Ваши показания записаны, и требуется только, чтобы вы их повторили. Не пытайтесь ничего менять, не советую… Ну…

— Сейчас, — все еще дрожа, говорит Алексей. — Сейчас… дайте глоток…

Гестаповский чин наливает воду, пододвигает к краю стола стакан.

Зубы стучат о край стакана, рука Алексея дрожит, вода расплескивается.

— Ну, потрудитесь говорить. У нас нет времени…

— Все тогда вышло… случайно… совсем случайно… Я жил уже не у отца и только пришел за своими вещами…

Маленький ключ вставляется в отверстие английского замка.

Ляля открывает дверь и вместе со Светом Стрельцовым входит в переднюю.

Л я л я. Никого… Не раздевайся. Морозиловка у них — жуть. Сложу вещички, и поедем. Что же Корн?

С в е т. Анекдот. Я ему — возьмите в компаньоны. У меня теперь большое состояние. Закрутим порнографические фильмы — мир закачается… а то ведь я деньги спущу. Он смотрит как собака, у которой зубы болят… «Мне теперь не до кино. А деньги вы и так спустите». И пошел. Нос на квинте, хвост поджат. Америка… Слушай, твои и не знают, что живут уже в моем доме?

— По-моему, не знают.

— Вот не думал, что стану капиталистом.

— Почему тебе так везет? Я что только не пробовал.

— Твой коммерческий потолок — свистнуть у сестры монету на бистро, да и то, с тех пор как старик тебя отселил… Ну, почему ты не удержался в управляющих? Немцы тебе такую должность дали. Эх ты, и зачем я их просил! Червь ты.

— Я не червь.

Комната следователя. Алексей замолчал.

— Ну, дальше… говорите, почему замолчали? Все ведь уже записано.

Комната у Звенигородских.

Алексей продолжает говорить:

— …я не червь. И с немцами не вожусь, как некоторые…

— Дурак ты, дурак.

— Дурак — не предатель.

Свет достает из кармана маленький гробик, показывает Алексею:

— Не твоя работа?

На гробике написано: «Вот что тебя ждет, предатель!»

— Не ты? Да нет, ты и на это не способен. Эх ты, червь, думаешь меня можно оскорбить этим словом? Да, я предатель, изменник, такой же, как князь Курбский, Кориолан. Только мещанин не поймет, что история, бывает, не только дает право стать изменником родины, но обязывает к этому. Мы, эмигранты, имеем нравственное право и даже долг… Да что я с тобой говорю, ничтожество.

Алексей заглядывает в буфет, свистит. Свет достает из кармана плоскую бутылку.

Алексей берет бутылку дрожащими руками.

— Это что? Какой?

— Пей, потом разберешься.

Алексей выпивает стопку, хватается за горло:

— У-ухх… Ну и ну… вещь… полжизни за кусок лимона… Видел твоих бывших. Ну и шик-бабы стали. На французов и не смотрят…

Он наливает и протягивает Свету стопку.

— Не хочу. Забирай всю флягу.

— Не шутишь?.. Ваше драгоценное…

И без того нетрезвый Алексей, опрокинув подряд две стопки, окончательно захмелел.

— Слушай, тс-с… Это что? Знаешь?

Алексей показывает два поднятых кверху пальца.

— Видал, — отвечает Свет, — по утрам всюду намалевано. Даже на писсуарах. Немцы стирают…

— Давай ухо… Это латинское «ве» — «виктуар» — победа. Понял? Немец-перец, колбаса, кислая капуста, скушал лошадь без хвоста и сказал — «как вкусно»… Мне один сказал — вчера двух пускали в расход — француза и русского… вместе связали… а? Аллегория?

Разговаривая, они проходят по коридору, по направлению к комнате Алексея. Но у Софьиной двери Алексей задерживается:

— Гм… посмотреть у Сони…

Он входит в комнату. Свет остается в дверях.

— …Если только ключ на старом месте… — бормочет Алексей.

Засовывает руку за книги, достает ключ.

— Ну-ка, ну-ка…

Отпирает шкаф. Там сумка.

— …а, старая знакомая… гм… Ни сантима, что за свинство…

— Роешься по сумкам, червь…

Алексей вытаскивает листовки, взглянул, свистнул. Поспешно засовывает их обратно.

— Что ты там прячешь, — говорит Свет, — ну-ка…

— Да нет тут ни сантима…

Свет поднимает упавшую листовку, читает.

— Отдай, я положу на место.

— Вот открытие!

— Пожалуйста, Свет, отдай.

— «…создавайте подпольные группы Сопротивления, готовьтесь к возобновлению вооруженной борьбы, остерегайтесь болтунов и предателей, собирайте и доставляйте нам полезные сведения»… Кто бы подумал… Софья Александровна…

— Свет, ты никому не расскажешь, правда? Дай сюда.

Свет складывает листовку, кладет в карман.

— Свет, мы друзья. Ты не можешь сделать такую подлость.

— Именно эту подлость я собираюсь сделать. Ну, Сонечка…

— Свет, ради бога, ты не можешь, не смеешь…

— Убери руки. Идем.

— Я не позволю, не дам…

— Иди, иди, червяк. Ладно, я еще подумаю… Запри. Ключ на место…

Кабинет гестапо.

Алексей закончил рассказ. Сидит, опустив голову.

С л е д о в а т е л ь. Вы слышали показания свидетеля. Есть еще второй — господин Стрельцов. Вы полностью изобличены. Можете смягчить свою участь только чистосердечным раскаянием. Если дадите нам сведения о членах организации, о явках и паролях… Не заговорите — будете казнены, а до того… сами знаете, что вас ожидает до того…

Вдруг Алексей падает перед Софьей на колени, истерически крича:

— Прости! Прости! Помилуй меня!

Он ползает у ее ног, хватается рукой за оборванный край платья, целует его.

Следователь нажимает кнопку звонка. Входит солдат.

— Уберите.

Солдат подхватывает Алексея под руки.

— Идите, — говорит следователь. — А ну,-марш отсюда, если не хочешь остаться.

Солдату приходится почти тащить Алексея. Тот рвется назад, протягивает руки к Софье:

— Ради бога… скажи… помилуй… Соня, Соня, Сонечка…

Дверь закрывается.

Важный гестаповский чин обходит стол, садится против Софьи на место, где сидел Алексей.

— Итак, фрейлейн, у нас с вами последний разговор. Все, что вы испытали до сих пор, было детской игрушкой по сравнению с тем, что вас ожидает. А когда кончатся пытки, вас не будут расстреливать, нет. Женщинам мы отрубаем голову. Подумайте еще раз. Ради чего? Ни здесь, ни на родине никто даже не узнает о вас никогда… Итак?..

Пауза.

Гестаповец встает.

— Что ж… Продолжим…

Следователь нажимает кнопку звонка.

Темнота. Музыка. И как когда-то вначале замелькали в тумане то березовая рощица и барский дом на холме, то белочка, бегущая по ветке, распустив роскошный хвост, то только туман клубится, то девочка — маленькая Соня — бежит по саду и черная собачка радостно гонится за ней. И снова туман, туман, туман — множество оттенков от белого до черного, то он плывет, то клубится, то несется с бешеной быстротой… туман, туман…

Софья входит в кабинет профессора Баньоля.

— Что с вами? — спрашивает Баньоль. — Что случилось?

— Немцы предложили отцу ехать в Россию, и он согласился… Заперся теперь у себя… Как могут близкие, родные люди…