Игорь Гарин - Непризнанные гении

Быстро разобравшись в «прелестях» советской власти, мало отличавшейся от фашистской (после войны бывшие австрийские граждане один за другим бесследно исчезали в подвалах СМЕРШа), Пауль Целан воспользовался кратковременным разрешением на выезд из Черновцов в Румынию и в апреле 1945 года оказался в Бухаресте, восстановив прежнее румынское подданство. Здесь он небольшое время работал референтом и переводчиком в литературном издательстве «Русская книга», публиковал на румынском языке русскую прозу и поэзию, продолжая писать собственные стихи. В 1947-м в авангардистском журнале «Агор» были напечатаны его первые три стихотворения, вошедшие в антологию современной лирики и подписанные новой, никому еще не известной фамилией — Целан.

Хотя война подошла к концу, антисемитизм в Румынии не пошел на убыль, к нему добавились «совковая» цензура, соцреализм, преследование инакомыслящих. Паулю Целану ничего не оставалось делать, как дрейфовать дальше на Запад. В 1947-м ему удалось нелегально перейти румыно-венгерскую границу, пешком добраться до Будапешта, а оттуда — до Вены, которая все еще казалась ему культурной столицей мира. Здесь ему удалось получить австрийское гражданство, и впервые в жизни он вошел в круг художественной интеллигенции. Новые друзья — молодая поэтесса Ингеборг Бахман, художник-сюрреалист Эдгар Жене и издатель журнала «План» Отто Базиль профинансировали издание первой книги стихов Пауля «Песок из урн», правда, вышедшей уже после отъезда Пауля из Вены (1948). В этот сборник вошло 48 стихотворений, но допущенные при издании многочисленные небрежности, искажающие смысл опечатки и неудачные иллюстрации вынудили поэта уничтожить небольшой тираж (по разным данным — от 300 до 500 экземпляров). Требование автора было выполнено: согласно отчету издателя, успели продать 9 экземпляров книги, еще 5 разослали в библиотеки, а остальные отправили под нож.

Близкое знакомство с Австрией разочаровало Пауля. Униженная аншлюсом с Германией, оккупированная войсками союзников и поделенная на оккупационные зоны, Вена стала теперь провинциальной и отсталой: даже впервые появившиеся положительные оценки творчества Целана не радовали поэта, он и здесь ощущал себя неприкаянным и отчужденным отщепенцем. Поскольку часть послевоенной Австрии до 1955 года была оккупирована советскими войсками, Целан не выдержал в Вене и года: он бежал от греха подальше, в июле 1948 года перебравшись в Париж: злосчастный «пятый пункт», еще недавно приводивший евреев в печи крематориев, теперь, после войны, облегчал им передвижение по Европе.

Неприкаянность гонит его из страны в страну. В самих этих переездах и метаниях находит выражение то состояние, в каком была тогда Европа: она лежала в руинах. Человек всюду обречен был натыкаться на развалины. Развалины городов. Развалины культуры. Развалины мысли. Прошлое — то, довоенное, — кануло навсегда. А новое — не настало.

В Париже Целан какое-то время жил в доме франко-немецкого поэта Ивана Голля, знакомство с которым позже омрачит его последние дни. Тогда же он поступил в Сорбонну на отделение германистики, которое окончил в 1950 году. Во Франции Пауль до конца дней находился на правах постоянно проживающего иностранца, не претендовавшего на французское гражданство.

В 1952 году во Франции ему удалось опубликовать свой первый сборник стихотворений. Это была книжка «Мак и память», скорбный элегический цикл, посвященный памяти погибших. Назавание сборника проясняет символ забвенья — морфий, добываемый из мака. Часть стихов была взята поэтом из несостоявшегося сборника «Песок из урн».

Почти одновременно с этим важным для него событием Пауль обрел семью, женившись на дворянке-француженке. Женой поэта стала замечательный художник-график Жизель Лестранж. Тогда поэт был на подъеме — он чувствовал, что ему удается выразить еще никем не сказанное, притом в новых модернистских формах.

Почти всё, с чем он сталкивается в современной литературе, — это «вчера», а он — он пишет ее «завтра». Стоит ли удивляться, что его не понимают? Чувствуют стоящую за ним силу, не могут не считаться — но при этом отказываются признать.

1955 год принес Паулю две радости: это было рождение сына Эрика и выход нового сборника стихов «От порога до порога», отличавшегося тонким поэтическим чутьем и безупречным литературным вкусом. Большую часть своих творений Целан создал во Франции, но публиковался главным образом в Германии, куда с 1951 года периодически ездил для чтения стихов.

В 50-е и 60-е годы Целан опубликовал несколько сборников, но особого резонанса книги не получили, хотя ценителям было ясно, что мировая культура обрела еще одного незаурядного поэта — об этом свидетельствовали даже необычные названия его поэтических сборников: «Решетка языка», «Роза — Никому», «Поворот дыхания», «Солнценити», «Насильственный свет».

С 1959 года П. Целан вел курс немецкой литературы в Высшей нормальной школе, а в 1968 году вошел в редколлегию французского литературного журнала «Л’Эфемер».

Триумфального шествия Пауля Целана, как это представляется ныне, практически не было. Даже наиболее маститые собратья по перу, известная «Группа 47», в которую входили Генрих Бёлль, Гюнтер Грасс, Эрих Кестнер, на одном из литературных чтений подвергла Целана остракизму и безжалостно высмеяла. Позже ставшая знаменитой целановская «Фуга смерти» была чуть ли не освистана… Участник того вечера, критик Вальтер Йенс, позже вспоминал:

«Когда Целан выступал в первый раз, люди говорили: “Но ведь это невозможно слушать!” — он читал слишком патетично. Мы смеялись, “Он читает прямо как Геббельс!” — сказал кто-то. Его просто высмеяли… В нашей группе декламация с треском провалилась! Это был совершенно другой мир, и сторонники неореализма, которые, можно сказать, выросли на этой программе, никак с ним не состыковывались».

Кстати, литературное сообщество тогда просто не поняло особенностей свободного голоса Целана-чтеца, всецело лишенного лирической одержимости, замещенной магической эпичностью и особого рода музыкальностью: «Ровные звуковые волны; тихие, как бы снисходящие, щадящие мягкие тона — так взрослые говорят детям» (Ольга Седакова).

Целану так нигде и никогда не удалось обрести жизненный «приют», и со временем чувство одиночества лишь обострялось. В его письмах конца 60-х сквозят мрак и отчаяние. Последним «окном» в светлое, довоенное прошлое для Пауля Целана стала поездка в Израиль (1969), где он выступил с публичным чтением стихов в Союзе ивритских писателей. Впечатления поэта от этой поездки отразились в «Иерусалимском цикле», посмертно изданной книги стихов «Ограда времени» (1976). Поэт радовался этой поездке на родину предков, встречам с эмигрировавшими сюда друзьями юности.