Майкл Азеррад - Come as you are: история Nirvana, рассказанная Куртом Кобейном и записанная Майклом Азеррадом [litres]

– Дэйв подходит им гораздо больше, чем я, – признается Питерс. – Это действительно так. Для меня это тоже важно. У него есть все, что нужно, он выбивает из барабанов все дерьмо. Они определенно нашли того, кто подошел им лучше.

Питерс некоторое время играл со Screaming Trees, а затем Mudhoney снова собрались и позже, в 1992 году, подписали контракт с Warners. Питерс говорит, что отлично проводит время с Mudhoney, одной из величайших рок-н-ролльных групп Америки. «Только вот Nirvana выпустила гребаную убойную пластинку, и я уверен, что мне бы понравилось играть на ней», – говорит он.

Тем временем Scream растворился, и гитарист и певец, братья Франц и Пит Шталь, позже образовали Wool. Летом 1993 года Дэйв присоединился к Скитеру и братьям Сталь для триумфального тура в честь воссоединения Scream.

Курт и Крист нашли репетиционное помещение в Такоме, в переоборудованном сарае – там был коричневый ворсистый ковер и массивная акустическая система, издававшая громкий шипящий звук. Они делили точку с симпатичной барной группой – студентами из Института гитарной технологии, по предположению Криста.

Дэйв прожил с Кристом и Шелли месяц, а потом переехал к Курту в Олимпию. Дом Кобейна и Грола был по колено завален палочками от корн-догов [75] Корн-дог – сосиска в кукурузном тесте, жаренная во фритюре. . «Это был самый грязный свинарник, в каком я когда-либо жил», – говорит Курт (и это говорит о многом). Они коротали время, стреляя из пневматического ружья, иногда попадая прямо в окна здания государственной лотереи на другой стороне улицы.

Дэйв описывает квартиру как «маленькую, захламленную, грязную и вонючую». Шестифутовый Дэйв спал на пятифутовой кушетке. Он спал в той же комнате, где стоял аквариум Курта, и стук о стекло панцирей черепах, пытающихся сбежать, не давал ему спать по ночам.

– Это было так странно, – говорит Дэйв. – Последние два с половиной года были очень странными.

– Заняться было особенно нечем, – продолжает Дэйв. – Большую часть времени я проводил, сидя в комнате, молча читая или просто ничего не делая в полной тишине, уставившись на стены. Или же я шел в центр города и смотрел девяностодевятицентовый фильм или стрелял из пневматического оружия на заднем дворе.

Курт и Дэйв начали ложиться спать в шесть утра, когда вставало солнце, и просыпаться на закате, не видя дневного света.

Эти двое почти не разговаривали. Разговор редко заходил дальше чем «есть хочешь?» – «да».

Тем не менее после переезда к нему Дэйва Курт стал более общительным.

– Курт вроде как вылез из своей скорлупы, – говорит Слим Мун. – Он больше бывал рядом и, казалось, был доволен своей жизнью. Курт общался с обыкновенными жителями Олимпии.

Присутствие такого количества творческих людей, казалось, оказывало на Курта бодрящее, вдохновляющее воздействие; в Олимпии он мог самовыражаться без стеснения или страха быть отвергнутым. Как очень творческий человек, Курт стремился быть рядом с другими творческими людьми. В Олимпии он ценил то, что его ценили.

Курт встречался с Тоби Вэйл еще до приезда Дэйва. Она была на пару лет моложе Курта и не собиралась заводить длительные отношения.

– Мне нужен был кто-то, с кем я мог бы провести несколько лет, – говорит Курт, хотя ему тогда было всего двадцать три года. – Мне нужна была эта уверенность, и я знал, что с ней такого не будет. Так что я просто зря тратил время, и мне было стыдно за это.

К концу 1990 года этот факт стал болезненно очевиден, и именно тогда Курт сказал, что порвал с Тоби.

– Он был просто развалиной, – говорит Дэйв, – в полном беспорядке.

Но Курт настаивает, что это произошло не только из-за Тоби.

– По большей части я просто устал от своей жизни, – говорит он. – Мне надоело жить в Олимпии и ничего не делать. Все то время, пока мы с Трейси были в разрыве, я мечтал переехать в Сиэтл. Я знал, что мне давно пора что-то менять. Я не мог сделать ничего экстремального, чтобы просто выбраться из этого. Это не было похоже на все другие случаи, когда я мог поссориться с кем-то и меня вышвыривали из их дома, а у меня не оставалось выбора, кроме как сделать что-то еще. Я просто устал от того, что так и не могу найти подходящего партнера, – говорит Курт. – Я искал всю свою жизнь, и просто устал от попыток завести подругу, с которой, как я знал, в конечном итоге проведу не больше двух месяцев. Я всегда был старомоден в этом плане. Мне всегда хотелось иметь девушку, с которой у меня были бы хорошие долгие отношения. Жаль, что я не могу просто играть на этом поле, но мне всегда хотелось большего.

Поездки в фургоне в Такому на репетиции и без того были тихими, но потом Курт совсем перестал говорить. В конце концов, спустя несколько недель, однажды вечером они возвращались с репетиции домой и Курт нарушил молчание, сказав: «Знаешь, я не всегда такой» и добавив, что он в конце концов оправится от разрыва.

– Я ответил просто: «О, это круто», – говорит Дэйв. – Но про себя подумал: «Ну слава богу!»

Они репетировали с десяти вечера до часу ночи почти ежедневно в течение четырех или пяти месяцев. Химия группы быстро расставляла все по местам.

– Мы чувствовали, что можем делать все, что хотим, – говорит Дэйв. – Не было никаких ограничений, все было странным и легким, и мы экспериментировали. Мы всегда начинали репетицию с джема. Мы настраивались, подключались и джемовали минут по двадцать.

Из джемов рождалось бесчисленное количество песен, но они быстро забывали их или теряли записи.

– Мы написали, наверное, тридцать или сорок песен, и они просто исчезли, – говорит Дэйв.

Через несколько недель Дэйв сыграл свое первое шоу с Nirvana в Клубе серфинга Норт-Шор в Олимпии. Билеты были полностью проданы за один день, и Дэйв был так поражен, что позвонил матери и сестре. Выступление началось с кавер-версии песни Vaselines Son of a Gun. Ну, по крайней мере, они пытались – у них дважды закоротило цепь, прежде чем кто-то понял, что все усилители были на одной линии. Это было безумное шоу – Дэйв лупил с такой силой, что сломал малый барабан.

– Я поднял его и продемонстрировал аудитории, чтобы показать им, что у нас есть новый барабанщик и он чертовски хорош, – говорит Курт.

– Курт и Крист знали – как и все остальные, кто видел их игру, – что они были лишь тенью того, кем могли бы быть, пока к группе не присоединился Дэйв, – говорит Слим Мун. – Он просто умел играть на барабанах и понимал их музыку. Чэд ее не понимал, и те, кто был до Чэда, тоже. Дэнни был отличным барабанщиком, но он просто не подошел.

Затем они отправились в Европу на гастроли с лос-анджелесскими рокерами L7, якобы для продвижения сингла Sliver/Dive, который на самом деле вышел только через месяц после их отъезда. В лондонском аэропорту Хитроу они встретились с тур-менеджером Алексом Маклеодом. Маклеод и Дэйв познакомились во время тура Scream и не слишком хорошо поладили. В рабочих документах для тура барабанщиком Nirvana значился Дэнни Питерс, поэтому Маклеод был удивлен, увидев, как таможню в аэропорту проходит Дэйв. «Вот черт», – подумал Дэйв. «Вот черт», – подумал Маклеод.